Арнедо Альварес, Херонимо

Херонимо Арнедо Альварес
Gerónimo Arnedo Álvarez
Встреча Альвареса и Николаэ Чаушеску
Дата рождения:	14 октября 1897(1897-10-14)
Место рождения:	Сан-Николас, Аргентина
Дата смерти:	12 июня 1980(1980-06-12) (82 года)
Место смерти:	Буэнос-Айрес, Аргентина
Гражданство:	Аргентина Аргентина
Вероисповедание:	нет (атеист)
Партия:	КПА
Род деятельности:	политик
Награды:

Херонимо Арнедо Альварес (исп. Gerónimo Arnedo Álvarez; 14 октября 1897, Сан-Николас — 12 июня 1980, Буэнос-Айрес) — аргентинский политик-коммунист, деятель рабочего движения, публицист.

Биография

Происходил из семьи аргентинских крестьян-пеонов, с 1913 года (по другим данным, с 8-летнего возраста) работал сначала батраком на плантации, затем на холодильном заводе и грузчиком в порту. В 1925 году вступил в Коммунистическую партию Аргентины, состоял членом профсоюза. В 1927 году возглавлял руководство забастовками протеста против казни в США Сакко и Ванцетти.

До 1930 года занимал в партии невысокие посты в портовом городе Авельянеда, но затем стал укреплять своё положение. В 1933 году вошёл в состав ЦК партии, прекратив заниматься физическим трудом и перейдя полностью на партийную работу. В 1930—1932 годах, в период диктатуры генерала Урибуру (и затем во время Второй мировой войны) находился в подполье и пытался сплотить силы аргентинского пролетариата. В конце 1933 года был направлен партией в Москву, где учился в Международной ленинской школе и, по некоторым данным, участвовал в строительстве Московского метрополитена. На родину вернулся в 1935 году.

С 1935 по 1937 год возглавлял партийную организацию в Буэнос-Айресе, в июне 1938 года вошёл в состав Исполкома компартии и вскоре стал её генеральным секретарём. За свою деятельность арестовывался властями в 1930, 1931 годах и в феврале 1943 года. Генсеком оставался до конца жизни, в последний раз был переизбран в 1973 году. Опубликовал ряд работ по истории рабочего движения в Аргентине.

Библиография

• El papel del partido en la lucha por la organización, consolidación y desarrollo de los movimientos de masas. Ed. Anteo, Buenos Aires 1963.
• Arraiguemos màs y màs la organización partidaria entre la clase obrera y el pueblo. Ed. Anteo, Buenos Aires 1967.
• Derrotar la dictadura de los monopolios con el frente democràtico nacional de los argentinos. Ed. Anteo, Buenos Aires 1968.
• Argentina frente a la dictadura de los monopolios y la opinión de los comunistas. Ed. Anteo, Buenos Aires 1969.
• Los comunistas y la institucionalización del país. Ed. Anteo, Buenos Aires 1972.
• Cuatro decadas de los procesos argentinos. Fundamentos, Buenos Aires 1977.
• Por el Convenio Nacional Democrático. Escritos 1975—1980. Fundamentos, Buenos Aires 1981.

Ссылки

• Арнедо Альварес Херонимо // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [books.google.ru/books?id=UWALiF59JU4C&pg=PA5&dq=Ger%C3%B3nimo+Arnedo+%C3%81lvarez+1897&hl=ru&sa=X&ei=n9YEVdjwD8PLaOXtgMAD&redir_esc=y#v=onepage&q=Ger%C3%B3nimo%20Arnedo%20%C3%81lvarez%201897&f=false Álvarez, Gerónimo Arnedo] // Biographical Dictionary of the Comintern. — 1986. — P. 5 (англ.)

Отрывок, характеризующий Арнедо Альварес, Херонимо

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.