Арним, Генрих Александр фон

Генрих Александр фон Арним
Heinrich Alexander von Arnim
Генрих Александр фон Арним
Род деятельности:	политика и дипломатия
Дата рождения:	13 февраля 1798(1798-02-13)
Место рождения:	Берлин
Подданство:	Германия Германия
Дата смерти:	5 января 1861(1861-01-05) (62 года)
Место смерти:	Дюссельдорф

Генрих Александр фон Арним (нем. Heinrich Alexander von Arnim; 1798—1861) — прусский дипломат и государственный деятель, министр иностранных дел Пруссии; барон. Арним был весьма уважаемым лидером старопрусской конституционной партии, высоко ценившей его за мужество, опытность и красноречие.

Биография

Генрих Александр фон Арним родился 13 февраля 1798 года в городе Берлине, был младшим из 11 братьев и сестёр.

В пятнадцатилетнем возрасте окончил учебное заведение в Галле и с пятью братьями принял участие в войне за освобождение, затем с 1818 продолжил образование в Гейдельберге.

С 1820 года поступил на государственную службу, сначала в качестве атташе при посольстве в Швейцарии, потом работал секретарём посольства в Мюнхене, Копенгагене и Неаполе. В последнем городе он был назначен доверенным в делах и в 1829 году переведен в Дармштадт, где обратил особенное внимание на развитие таможенного союза.

30 августа 1841 года Генрих Александр фон Арним получил дворянский титул — барон.

В 1840 году Арним был назначен королём Пруссии Фридрихом Вильгельмом IV послом в столицу Бельгии город Брюссель, где его дипломатическая деятельность ознаменовалась заключением прусско-бельгийского торгового трактата 1844 года. В своей брошюре под заглавием «Mein Handelspolit. Testament» (Берлин, 1844) он выступил сторонником свободной торговли.

В 1846 году фон Арним переведён на ту же должность в город Париж, откуда возвратился в Берлин в 1848 году (вскоре после Февральской революции во Франции и падения Июльской монархии) и старался проводить между приближенными короля тенденции в направлении национально-либеральной политики.

21 марта 1848 года им был написан немаловажный для немецкого дела манифест, и в тот же день он вступил в качестве министра иностранных дел в министерство, составленное его двоюродным братом первым премьер-министром Пруссии графом Адольфом Генрихом фон Арним-Бойценбургом, который до этого сам занимал эту должность. Однако, уже в том же году Арним вышел из кабинета вследствие господствовавшего в национальном собрании демократического духа, с которым он не мог примириться.

После этого, удалившись от дел и прожив некоторое время в уединении, в Франкфурте-на-Майне и Нойвиде, Арним издал две брошюры: «Frankfurt und Berlin» (Франкфурт-на-Майне, 1848) и другую, «Ueber die Mediatisationsfrage» (Ф-н-М, 1849).

Весной 1849 года Генрих Александр фон Арним был выбран в верхнюю палату, где присоединился к немецко-конституционной партии и в 1849—1861 годах активно боролся против реакционной политики министерства Мантейфеля. Своими публикациями «Zur Politik der Epigonen in Preussen» (Берлин, 1850) и «Zur Politik der Contrarevolution in Preussen» (Берлин, 1851) он навлек на себя такую ненависть феодальной партии, что в 1852 году был по её ходатайству привлечен к суду за искажение фактов и оскорбление и был приговорен к денежному штрафу.

С тех пор он удалился с политической арены, хотя после падения Мантейфеля был опять выбран в депутаты ландтага одним берлинским округом, но ранее, чем успел получить свои полномочия, скончался 5 января 1861 года в городе Дюссельдорфе.

Литература

• Радовица, «Gespräche aus der Gegenwart» (Штутгарт, 1851); в книге фон Арним выставлен под именем Арнбурга.

Примечания

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Арним, Генрих Александр фон

Лошадь Ростова тоже торопилась, била ногой по мерзлой земле, прислушиваясь к звукам и приглядываясь к огням. Крики голосов всё усиливались и усиливались и слились в общий гул, который могла произвести только несколько тысячная армия. Огни больше и больше распространялись, вероятно, по линии французского лагеря. Ростову уже не хотелось спать. Веселые, торжествующие крики в неприятельской армии возбудительно действовали на него: Vive l'empereur, l'empereur! [Да здравствует император, император!] уже ясно слышалось теперь Ростову.
– А недалеко, – должно быть, за ручьем? – сказал он стоявшему подле него гусару.
Гусар только вздохнул, ничего не отвечая, и прокашлялся сердито. По линии гусар послышался топот ехавшего рысью конного, и из ночного тумана вдруг выросла, представляясь громадным слоном, фигура гусарского унтер офицера.
– Ваше благородие, генералы! – сказал унтер офицер, подъезжая к Ростову.
Ростов, продолжая оглядываться на огни и крики, поехал с унтер офицером навстречу нескольким верховым, ехавшим по линии. Один был на белой лошади. Князь Багратион с князем Долгоруковым и адъютантами выехали посмотреть на странное явление огней и криков в неприятельской армии. Ростов, подъехав к Багратиону, рапортовал ему и присоединился к адъютантам, прислушиваясь к тому, что говорили генералы.
– Поверьте, – говорил князь Долгоруков, обращаясь к Багратиону, – что это больше ничего как хитрость: он отступил и в арьергарде велел зажечь огни и шуметь, чтобы обмануть нас.
– Едва ли, – сказал Багратион, – с вечера я их видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Г. офицер, – обратился князь Багратион к Ростову, – стоят там еще его фланкёры?
– С вечера стояли, а теперь не могу знать, ваше сиятельство. Прикажите, я съезжу с гусарами, – сказал Ростов.
Багратион остановился и, не отвечая, в тумане старался разглядеть лицо Ростова.
– А что ж, посмотрите, – сказал он, помолчав немного.
– Слушаю с.
Ростов дал шпоры лошади, окликнул унтер офицера Федченку и еще двух гусар, приказал им ехать за собою и рысью поехал под гору по направлению к продолжавшимся крикам. Ростову и жутко и весело было ехать одному с тремя гусарами туда, в эту таинственную и опасную туманную даль, где никто не был прежде его. Багратион закричал ему с горы, чтобы он не ездил дальше ручья, но Ростов сделал вид, как будто не слыхал его слов, и, не останавливаясь, ехал дальше и дальше, беспрестанно обманываясь, принимая кусты за деревья и рытвины за людей и беспрестанно объясняя свои обманы. Спустившись рысью под гору, он уже не видал ни наших, ни неприятельских огней, но громче, яснее слышал крики французов. В лощине он увидал перед собой что то вроде реки, но когда он доехал до нее, он узнал проезженную дорогу. Выехав на дорогу, он придержал лошадь в нерешительности: ехать по ней, или пересечь ее и ехать по черному полю в гору. Ехать по светлевшей в тумане дороге было безопаснее, потому что скорее можно было рассмотреть людей. «Пошел за мной», проговорил он, пересек дорогу и стал подниматься галопом на гору, к тому месту, где с вечера стоял французский пикет.
– Ваше благородие, вот он! – проговорил сзади один из гусар.
И не успел еще Ростов разглядеть что то, вдруг зачерневшееся в тумане, как блеснул огонек, щелкнул выстрел, и пуля, как будто жалуясь на что то, зажужжала высоко в тумане и вылетела из слуха. Другое ружье не выстрелило, но блеснул огонек на полке. Ростов повернул лошадь и галопом поехал назад. Еще раздались в разных промежутках четыре выстрела, и на разные тоны запели пули где то в тумане. Ростов придержал лошадь, повеселевшую так же, как он, от выстрелов, и поехал шагом. «Ну ка еще, ну ка еще!» говорил в его душе какой то веселый голос. Но выстрелов больше не было.
Только подъезжая к Багратиону, Ростов опять пустил свою лошадь в галоп и, держа руку у козырька, подъехал к нему.
Долгоруков всё настаивал на своем мнении, что французы отступили и только для того, чтобы обмануть нас, разложили огни.