Арним, Фердинанд фон

Фердинанд фон Арним
Основные сведения

Фердинанд фон А́рним (нем. Ferdinand von Arnim; 15 сентября 1814, Тшебятув — 23 марта 1866, Берлин) — архитектор и художник-акварелист. Преимущественно работал в Берлине и Потсдаме.

С 1833 по 1838 годы Арним обучался в Королевской архитектурной школе на архитектора. В 1839 г. он вступил в берлинский союз архитекторов. С 1840 года он работал на строительных площадках под руководством Людвига Персиуса, в 1844 г. он получил должность строительного инспектора, а в 1845 году стал архитектором в комиссии по возведению дворцов. Кроме того, Фердинанд фон Арним служил архитектором у принца Карла Прусского, третьего сына Фридриха Вильгельма III.

Начиная с 1846 года фон Арним преподавал в берлинской архитектурной академии, а в 1857 г. стал её профессором. В 1848 году он получил звание придворного архитектора. В 1855—1863 годы Фердинанд фон Арним участвовал в частности в создании парка Мускау для князя Германа фон Пюклера-Мускау.

В 1866 году Фердинанд фон Арним умер и был похоронен на потсдамском Борнштедтском кладбище недалеко от могилы Людвига Персиуса.

Творчество

• 1841—1844 участие в возведении Хайландскирхе в Потсдаме-Сакрове под руководством Людвига Персиуса;
• 1845—1848 Фриденскирхе в Потсдаме, совместно с Людвигом Персиусом по проектам Людвига Персиуса и Фридриха Августа Штюлера;
• 1846 Норманнская башня на горе Руиненберг по проекту Людвига Персиуса;
• 1848 классицистская вилла генерал-майора фон Хааке в Потсдаме;
• 1850 монастырский двор дворца Глинике в Ванзее;
• 1859-60 позднеклассицистская вилла Арнима в Потсдаме;
• 1860-61 вилла Арндта в Потсдаме;
• 1860—1861 реконструкция охотничьего дворца Глинике;
• 1863-67 шале в Клайн-Глинике (квартал вилл в потсдамском районе Бабельсберг), сохранилось 4 из 10;
• 1864—1868 неоготическая церковь в Крёхлендорфе (Уккермарк)

Отрывок, характеризующий Арним, Фердинанд фон

Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.