Аросемена, Флоренсио Армодио
| Флоренсио Армодио Аросемена исп. Florencio Harmodio Arosemena<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;">  </td></tr>
| |||
| |||
|---|---|---|---|
| 1 октября 1928 — 2 января 1931 | |||
| Предшественник: | Родольфо Чиари Роблес | ||
| Преемник: | Армодио Ариас Мадрид, и.о. | ||
| Рождение: | 17 сентября 1872 Панама, Колумбия | ||
| Смерть: | 30 августа 1945 (72 года) Нью-Йорк, США | ||
| Партия: | Либеральная партия | ||
| Образование: | Гейдельбергский университет | ||
Флоренсио Армодио Аросемена Гильен (исп. Florencio Harmodio Arosemena Guillén, 17 сентября 1872, Панама, Колумбия — 30 августа 1945, Нью-Йорк, США) — панамский инженер и государственный деятель, президент Панамы (1928—1931).
Биография
Принадлежал к влиятельной семье Аросемена, представители которой Пабло Аросемена и Хуан Аросемена становились 5-м и 23-м президентами Панамы.
В 11 лет был отправлен отцом в Германию, там в 1895 г. окончил инженеры факультет Гейдельбергского университета и начал трудовую деятельность по специальности. Работал в сфере железнодорожного строительства с правительством Германии, а также в Португалии, Турции. Был приглашен властями Кубы для строительства местной Центральной железной дороги. Позже перебрался в Эквадор, где участвовал в проектировании железной дороги из Гуаякиля в Кито, самого технически сложного проекта в мире того времени. Затем вернулся в Панаму. Здесь он построил известные объекты: Национальный дворец, Национальный институт, Национальный театр Панамы, ратуша, мост через реку Санта-Мария и железнодорожную ветку из Пуэрто-Армуэльеса в Консепсьон.
Политика не была его основным видом деятельности. Однако, неожиданно в октябре 1928 г. он был избран в качестве преемника Родольфо Чиари на пост президента Панамы. На этом посту уделял особое внимание развитию системы общественных работах и сокращению государственных расходов. В январе 1931 г. был вынужден уйти в отставку вследствие общенационального финансового кризиса, который возник накануне.
Владел семью языками (испанский, английский, немецкий, турецкий, французский, итальянский и португальский) и был отмечен государственными наградами нескольких государств Европы и Америки. Также был прижизненным другом выдающегося физика Альберта Эйнштейна.
Источники
laestrella.com.pa/panama/nacional/florencio-harmodio-arosemena/23582461
Напишите отзыв о статье "Аросемена, Флоренсио Армодио"
Отрывок, характеризующий Аросемена, Флоренсио Армодио
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
