Арраго, Роман Семёнович
Поделись знанием:
– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.
Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.
Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
| Роман Семёнович Арраго | |
| Имя при рождении: |
Роман Семёнович Левитин |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Профессия: |
артист оригинального жанра |
| Карьера: |
1908-1949 |
Роман Семёнович Арраго́ (настоящая фамилия Левитин) (18 сентября 1883, Конотоп — 29 ноября 1949, Ленинград) — артист оригинального жанра, один из крупнейших российских счетчиков. По образованию математик, биолог, инженер-механик.
Биография
Роман Семёнович родился в 1883 году в городе Конотоп, в небогатой семье. В 17 лет он поступил на работу в контору оптового торговца мануфактурой, где в его обязанности входила проверка счетов-фактур. За год упорного труда Арраго скопил достаточно средств, чтобы попытаться осуществить свою мечту — поступить на математический факультет Сорбоннского университета.
Роман Семёнович владел многими иностранными языками, включая немецкий, польский, французский, английский, испанский, итальянский, португальский и голландский. Как счетчик-моменталист впервые выступил 23 ноября 1908 года в брюссельском театре «Скала» (Бельгия). В 1908—1912 гг. гастролировал по Европе, Южной Америке и Австралии. Выполнял сложные вычисления и номера мнемоники, в том числе производил устно все виды арифметических действий на многозначных числах, решал задачи по возведению в степень и извлечению корня из десятизначных чисел, отвечал на вопросы зрителей о точных датах рождения знаменитых людей, о датах исторических событий. В 1912 году окончательно вернулся в Россию. Большую часть жизни работал в СССР. В годы Великой Отечественной войны много выступал на заводах, в воинских частях, госпиталях, а после войны — в театрах и цирках. В 1949 году завещал свой мозг Институту по изучению мозга им. академика В. М. Бехтерева.
Источники
Литература:
- Анонс выступлений Арраго в ресторане «Яр» // Газета «Московский листок», № 52, 3.03.1912, стр. 1;
- Рекламное объявление и заметка о выступлениях Арраго в ресторане «Яр» // Газета «Московский листок», № 53, 4.03.1912, стр. 1, 4;
- К-ов (полностью фамилия автора не раскрывается). Математик г. Араго // Артистический мир, № 3, март 1912, стр. 5 (впоследствии заметка с незначительными сокращениями опубликована в журнале «Советский цирк», 1962, № 4, стр. 30 (см. [22] в списке литературы);
- Г. Б. (инициалы автора в публикации не раскрываются), Арраго // «Артист и сцена», 1912, № 4-5, стр. 11-12;
- Феномен-математик. Ежедневная вечерняя газета «Пятигорский курьер „Вечер курортов“», № 54, воскресенье, 24.06.1912, стр. 3;
- Математик-загадка [заметка о выступлении в петербургском Палас-театре] // Газета «Россия», 12.09.2012;
- Перепечатка из газеты «Новое время» о выступлении в Палас-театре // Газета «Киевлянин», № 263, 22.09.1912, стр. 5;
- Заметка «Феноменальные счетчики Арраго и Зубрицкий» в рубрике «Русская жизнь» // Журнал «Природа и люди», 1913, № 1 (номер от 1.11.1912), стр. 16;
- Король чисел // «Огонек», № 41, 7.10.1912, стр. 14;
- Болезнь Арраго // Артистический двухнедельник «Орган», Варшава, № 73, воскресенье, 21.10.1912, стр. 5;
- «Киевский театральный курьер», № 1207, 1912;
- Сазикова О. Гений калькуляций и… манипуляций (письмо в редакцию) // «Варьете и цирк», № 16-17, 1.12.1913, стр. 13;
- Дубровский Н. Н. Письмо в редакцию в продолжение письма О. Сазиковой // «Варьете и цирк», № 18-19, 25.12.1913, стр. 14; (на этой же странице Арраго мимолетно упомянут в заметке про вундеркиндов);
- Рекламное объявление Арраго // Журнал «Варьете и цирк», № 29-30, 30.04.1915, 3 стр. обл.;
- Реклама выступления в театре «Золотой рог» // Владивосток: газета «Красное знамя», № 1674 (61), 16.03.1926, стр. 5;
- Реклама выступления в Доме армии и флота // Владивосток: газета «Красное знамя», № 1675 (62), 17.03.1926, стр. 5;
- Агрономов Н. А.1 Тайны артистов-вычислителей. На чем основаны вычисления Арраго // Владивосток: газета «Красное знамя», № 1682 (69), 26.03.1926, стр. 4;
- Перельман Я. И. Занимательная арифметика. Л.: Время, 1926, стр. 132—133;
- Волшебники цифр // Журнал «Цирк», 1927, № 11, стр. 7;
- Дмитриев Ю. А. Русский цирк. М.: Искусство, 1953, стр. 246;
- Вадимов А. А. 846382 × 45687 = ? // Советский цирк, 1958, № 9, стр. 25;
- Математик Араго. Сокращенный вариант старой заметки из журнала «Артистический мир», 1912, № 3 (см. [3]) в рубрике «Под куполом старого цирка» // Советский цирк, 1962, № 4, стр. 30;
- Громов А. М. Артист-математик // Наука и жизнь, 1968, № 5, стр. 118—122;
- Громов А. М. Человек с арифмометром в голове [из журнала «Наука и жизнь»] // Ежемесячный дайджест «Спутник», 1969, № 6, стр. 107—115;
- Шнеер А. Я., Славский Р. Е. Цирк. Маленькая энциклопедия. М.: «Советская энциклопедия», 1973, стр. 43, 202, 278; 1979, стр. 45-46, 225, 315;
- Дмитриев Ю. А. Цирк в России. От истоков до 1917 года. М.: Искусство, 1977, стр. 374—375;
- Символоков И. К. Как я завоевал золотую магическую палочку. М.: Искусство, 1979, стр. 45-46;
- Мишкевич Г. И. Доктор занимательных наук. М.: Знание, 1986, стр. 174;
- Беленко Т. Это непостижимо и… только. Декабрь 1997;
- Левин Э. Роман Арраго, человек-загадка // Невское время, № 140 (2022), 29.07.1999;
- Славский Р. Е. Цирковое искусство России. Энциклопедия. М.: «Большая Российская энциклопедия», 2000, стр. 33-34;
- Макаров С. М. Эстрада в России. XX век. Лексикон. М.: Росспэн, 2000, стр. 286, 347, 362;
- Макаров С. М. Эстрада в России. XX век: энциклопедия. М.: Олма-пресс, 2004, стр. 320, 383, 399;
- Боже В. С. Гастрольная афиша Челябинска 1941—1945 гг. // Сборник «Исторические чтения: Материалы научной конференции Центра историко-культурного наследия г. Челябинска „Неизвестная война: малоизученные страницы Великой Отечественной“». 2004. Вып. 9. Сост. Э. Б. Дружинина, И. А. Казанцев. Челябинск, 2005, стр. 236—288;
- Кудряшова О. Синдром Саванта — частный случай аутизма. 2006;
- Шаболтай П. М. Забытое чудо эстрадных подмостков // Сборник «Старая золотая эстрада глазами очевидцев». М.: ООО «Комментарий», 2010, стр. 59-63.
- [www.calculator888.ru/encyclopedia/biografiya/arrago-roman-semenovich.html/ Арраго: человек — счетная-машина]
Напишите отзыв о статье "Арраго, Роман Семёнович"
Отрывок, характеризующий Арраго, Роман Семёнович
Пьер вскочил с дивана и шатаясь бросился к ней.– Я тебя убью! – закричал он, и схватив со стола мраморную доску, с неизвестной еще ему силой, сделал шаг к ней и замахнулся на нее.
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода отца сказалась в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что бы сделал Пьер в эту минуту, ежели бы
Элен не выбежала из комнаты.
Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.
Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
