Арривабене, Джованни

Джованни Арривабене
Giovanni Arrivabene
Джованни Арривабене
Род деятельности:	экономика и политика
Дата рождения:	24 июня 1787(1787-06-24)
Место рождения:	Мантуя
Подданство:	Италия Италия
Дата смерти:	12 января 1881(1881-01-12) (93 года)
Место смерти:	Мантуя, Италия
Награды и премии:

Джованни Арривабене (итал. Giovanni Arrivabene; 1787—1881) — итальянский экономист и государственный деятель, сенатор, автор ряда трудов по политэкономии.

Библиография

Джованни Арривабене родился в городе Мантуе 24 июня 1787 года.

В 1820 году по обвинению в участии в заговоре карбонариев был арестован и заключен в тюрьму государственных преступников на острове Мурано, близ Венеции. Спустя семь месяцев был освобожден за отсутствием улик.

После освобождения из под стражи Джованни Арривабене отправился в Швейцарию, затем во Францию, а оттуда в Англию. Между тем в 1824 году австрийское приговорило его заочно к смертной казни, секвестровав предварительно его имения. В столице Британской империи Джованни Арривабене серьёзно занялся политической экономией. Плодом этих занятий явилось сочинение «Beneficenza della città di Londra» (2 тома, Лондон и Лугано, 1828—32).

Затем Джованни Арривабене переселился в Бельгию, где пробыл до 1859 года. Здесь он был одним из организаторов брюссельского политико-экономического конгресса в 1846 году и находился также в числе учредителей Бельгийского экономического общества, а впоследствии стал его председателем. Вернувшись в 1860 году в Италию, он был назначен сенатором.

На родине он также стал во главе Итальянского политико-экономического общества во Флоренции и оказал этим весьма благотворное влияние ход хозяйственных реформ в Италии.

Последние годы жизни провёл в своём родном городе, где и скончался 12 января 1881 года.

Он оставил после себя ряд трудов по политэкономии, а также перевёл на итальянский язык работу Джона Стюарта Милля «Principles of political economy».

Награды

• Кавалер Большого креста ордена Святых Маврикия и Лазаря (9 мая 1866 года)
• Кавалер Большого креста ордена Короны Италии (1875 год)
• Кавалер Савойского гражданского ордена (1879 год)
• Великий офицер ордена Святых Маврикия и Лазаря (18 декабря 1862 года)
• Великий офицер Орден Короны Италии (22 апреля 1868 года)

Библиография

• «Beneficenza della cittá di Londra», Лугано, 1827
• «Di varie societá e istituzioni di benficenza in Londra», Лугано, 1832
• «Exposé de la situation des institutions de bienfaisance pour les pauvres dans la Royaume des Pays-Bas en 1829», Брюссель, 1829
• «Cosidérations sur les principaux moyens d’améliorer les sort des classes ouvrières», там же, 1832
• «Lettres sur les colonies agricoles de la Belgique», там же, 1833
• «Enquête sur l'état des paysans de la Commune de Gaesbeek», там же, 1833
• «Principes fondamentaux de l'économie politique», Париж, 1836
• «Sur la condition des laboureurs et des ouvriers belges et sur quelques mesures pour l’améliorer», Брюссель, 1845
• «Intorno ad un epoca della mia vita (1820-22)», Турин, 1860
• «Osservazioni sulla legge provinciale e communale», Флоренция, 1864
• «Della legge che ha abolito nel Belgio il dazio di consumo detto octroi», Турин, 1864
• «Scritti morali ed economici», Флоренция, 1870
• «Memorie della mia vita (1795—1859)», там же, 1879 (мемуары)

Отрывок, характеризующий Арривабене, Джованни

– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.


Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…