Арселон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Арселон (прежнее название «Оксалон») — термостойкое волокно из класса полиоксадиазольных волокон. Разработано в начале 1970-х годов в НПО «Химволокно», г. Мытищи, Московской области.

В промышленных масштабах производится с 1975 года на РУП СПО «Химволокно», г. Светлогорск на основе полифенилен-1,3,4-оксадиазола.

Базовый ассортимент: филаментная нить, штапельное волокно. На основе филаментной нити производят плотные ткани для технических целей. Штапельное волокно далее перерабатывается в пряжу, после чего пряжа используется для изготовления огнестойких тканей.

Арселон обладает многими ценными свойствами: высокий кислородный индекс (не ниже 28 %), прочность нитей при одновременном высоком разрывном удлинении (10—18 %) и высокой термической устойчивости, низкий коэффициент трения, низкая усадка при высоких температурах, отсутствие плавления, высокая термическая устойчивость (250° С).

Основные области применения: термостойкие рукавные фильтры, фрикционные изделия, защитная одежда для пожарных и спасателей.

Напишите отзыв о статье "Арселон"



Литература

  • Перепелкин К. Е., Дресвянина Е. Н., Макарова Р. А. [elibrary.ru/item.asp?id=11701007 Высокотермостойкие полиоксадиазольные волокна и нити арселон: свойства и применение] // ДИЗАЙН. МАТЕРИАЛЫ. ТЕХНОЛОГИЯ. — Санкт-Петербургский государственный университет технологии и дизайна (Санкт-Петербург), 2008. — № 1. — С. 53-57. — ISBN 1990-8997.


Отрывок, характеризующий Арселон

«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!