Арсеничев, Михаил Иванович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Михаил Иванович Арсеничев (18941919) — участник борьбы за власть Советов на Екатеринославщине.





Биография

Родился в семье потомственного рабочего. Шестнадцатилетним юношей, в 1911, работая в котельном цехе на Днепровском металлургическом заводе, он вступил в ряды большевистской партии. Печатал и распространял листовки, выступал на митингах. Активная революционная деятельность М. И. Арсеничева была замечена царской охранкой, и ему пришлось срочно покинуть Каменское. В дальнейшем работал на заводах Петербурга и Бежицы, занимался там революционной пропагандой. В начале 1916 года возвратился на Екатеринославщину, чтобы стать во главе бастующих металлургов Днепровского завода. Царская полиция жестоко расправилась с рабочими, арестовала руководителей стачечного комитета. Из сибирской тюрьмы освободила Февральская революция. Он направился в Петроград, где разворачивались главные события, слушал выступление В. И. Ленина на Финляндском вокзале после возвращения из вынужденной эмиграции.

В том же 1917 вернулся из сибирской ссылки в Каменское, где вскоре возглавил большевистскую организацию Днепровского завода. При его участии объединённая Каменская организация РСДРП оформилась как большевистская. Был председателем Каменского комитета РСДРП(б), членом исполкома, а с января 1918 заместитель председателя Каменского Совета рабочих депутатов. Делегат 2-го и 3-го Всероссийских съездов Советов. В 1918 в подполье, делегат I съезда КП(б)У. С конца 1918 заместитель заведующего отделом внутренних дел Временного рабоче-крестьянского правительства Украины. После Октябрьськой революции член Каменского ревкома, будучи выбран на пост комиссара по народному образованию. С большой энергией включился в борьбу с безработицей, за усиление рабочего контроля над производством, организацию народной милиции, установление Советской власти в окрестных сёлах и проведение различных социалистических преобразований.

Создавал отряд Красной гвардии, членом штаба которого стал. Первое боевое крещение комиссар Арсеничев получил в марте 1918 года в жарком бою с гайдамацкими бандами, где его отряд одержал первую победу. В 1919 во время борьбы против деникинщины, командовал батальоном. К городу всё настойчивее прорывались отборные кайзеровские войска. В конце марта в районе станции Пятихатки и села Яковлевка их остановил отряд Красной гвардии, однако силы были неравными, и каменчанам пришлось отступить. В тот день оккупанты недосчитались многих солдат и офицеров, но и рабочие понесли ощутимые потери. Сдерживать продвижение австро-германских захватчиков становилось невозможным; отбивая атаку за атакой, боевые отряды Днепровского и Брянского заводов сначала отошли в Каменское, Екатеринослав, а потом дальше на восток, где соединились с регулярными войсками Красной армии.

Вместе с красноармейцами ушла основная масса каменских большевиков, но Михаил Иванович Арсеничев с большой группой товарищей по решению партийного комитета остался в Каменском для подпольной работы. В июле 1919 арестован и замучан до смерти деникинцами. Настали нелёгкие дни оккупации, подпольщики собирали оружие и боеприпасы, распространяли среди населения листовки и газеты. Когда в 1918 в Германской империи произошла Ноябрьская революция, подпольный комитет решил предъявить немецкому командованию ультиматум. Сделать это поручили Михаилу Арсеничеву, Степану Левандовскому и Ивану Харитонову. Однако на требование большевиков немедленно разоружиться и вывести гарнизон из города оккупанты ответили отказом, арестовали парламентёров и угрожали им расправой. Руководство подпольной организацией взял на себя А. М. Лихоманов. Вместе с членами комитета он разработал план операции по освобождению товарищей и при помощи партизан успешно его осуществил. Эшелон с австро-германскими войсками был встречен в степи и разгромлен.

После изгнания оккупантов и уничтожения контрреволюционных группировок в феврале 1919 года в Каменском наступило временное затишье. Оставаясь руководителем местной большевистской организации и комиссаром по народному образованию, Арсеничев в это время возглавлял и работу Совета рабочих депутатов. Кроме Днепровского металлургического завода, по решению Совета для быстрейшего удовлетворения потребностей фронта были национализированы некоторые мелкие промышленные предприятия. Сотни каменчан добровольно вступили в ряды Красной армии, а те, кто остался, ремонтировали на Днепровском заводе бронепоезда и бронепароходы Днепровской военной флотилии. Изнуряющая работа и постоянное недоедание давали о себе знать каждому, ухудшилось здоровье и у Арсеничева, сказался лёгочный туберкулёз, нажитый еще в ссылке. Однако о лечении он и не помышлял, продолжая работать.

Летом 1919 года Михаил Иванович возглавил отряд каменских рабочих, который вышел навстречу белогвардейцам. В тяжёлых боях под Синельниковым отряд был разбит. Арсеничев и его боевой друг И. Н. Харитонов остались в Екатеринославе для организации подпольной борьбы. Немногим более двух недель работали они в подполье. В июле по доносу провокатора Арсеничев и Харитонов были схвачены деникинской контрразведкой и после долгих, мучительных пыток расстреляны. Через год их останки перевезли в Каменское и похоронили на Базарной площади, где ныне расположен памятник «Прометей».

Память

Напишите отзыв о статье "Арсеничев, Михаил Иванович"

Примечания

  1. [sobitie.com.ua/istoriya-dneprodzerzhinska/prometey-pamyatnik-proslavivshiy-dneprodzerzhinsk Прометей - памятник, прославивший Днепродзержинск | Каменское Новости Днепродзержинск газета Событие]
  2. [argumentua.com/stati/dekkomunizatsiya-vragi-naroda-i-ikh-prestupleniya Декоммунизация: враги народа и их преступления | АРГУМЕНТ]
  3. [www.depo.ua/ukr/life/nazvano-radyanskih-diyachiv-na-chest-yakih-ne-mozhna-nazivati-07102015150500 Названо радянських діячів, на честь яких не можна називати вулиці (СПИСОК). Новини життя | Depo]

Ссылки

  • [infodz.com.ua/article/o-dneprodzerzhinske/ljudi-imena-vospominanija/mikhail-ivanovich-arsenichev.htm Вклад Михаила Ивановича Арсеничева, члена Каменского ревкома, руководителя большевистской организации]

Отрывок, характеризующий Арсеничев, Михаил Иванович

Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.