Арсеньева, Наталья

Наталья Арсеньева
белор. Наталля Арсеннева, Натальля Арсеньнева
Дата рождения:	20 сентября 1903(1903-09-20)
Место рождения:	Баку, Российская империя
Дата смерти:	25 июля 1997(1997-07-25) (93 года)
Место смерти:	Рочестер, Нью-Йорк, США
Гражданство:	Российская империя Российская империя → Польская Республика → Рейхскомиссариат Остланд → США США
Род деятельности:	поэтесса

Ната́лья Арсе́ньева (в замужестве Кушель; белор. Наталля Арсеннева, Натальля Арсеньнева; 1903—1997) — белорусская поэтесса.

Биография

Родилась 20 сентября 1903 года в Баку в семье русского служащего. Во время Первой мировой войны (1914) семья Арсеньевых жила в эвакуации в Ярославле, где будущая поэтесса написала своё первое стихотворение (на русском языке). В 1920 году семья вернулась в Вильну, там Наталья Арсеньева закончила Виленскую белорусскую гимназию, поступила на гуманитарный факультет университета. На её поэтические способности обратил внимание М. Горецкий. В 1922 году Наталья Арсеньева вышла замуж за Франтишека Кушеля, которого, как офицера польской армии, направили служить на запад Польши, в Хелмно.

После сентября 1939 года Наталья Арсеньева жила в Вилейке, работала в областном издании «Сялянская газета»  (белор.) («Крестьянская газета»). В апреле 1940 года как жена пленного польского офицера была выслана с двумя сыновьями в Казахстан, работала в колхозе. В мае 1941 года вернулась из ссылки в Минск, благодаря ходатайству Союза писателей БССР, особенно Янки Купалы. Тут её настигла война. В оккупированном Минске сотрудничала с профашистской «Минской газетой». Написала несколько либретто к операм, занималась переводами. Её сын Ярослав погиб во время организованного партизанами взрыва в кинотеатре. В 1944 году вместе с мужем, командиром Белорусской краевой обороны эвакуировалась в Германию. Активно участвовала в культурной и просветительской деятельности в лагерях для «перемещённых лиц», преподавала в Белорусской гимназии им. Я. Купалы. Сотрудничество с нацистскими властями в дальнейшем объясняла так: «Люди, которые ни за что пострадали от советской власти, а таких было не так уж и мало, встречали немцев с надеждой, как избавителей. Абсолютно никто не думал, что немцы такие нелюди.»

С 1949 года жила в США. Работала в эмигрантской белорусской газете «Беларус», на радио «Свобода», в Белорусском институте науки и искусства в Нью-Йорке. В 1970-1980-е годы отошла от активного участия в политической жизни белорусской эмиграции. Умерла 25 июля 1997 года в Рочестере, штат Нью-Йорк, где жила с семьёй сына Владимира; там же похоронена.

Творчество

В довоенной лирике замыкалась на интимных и пейзажных мотивах, философских размышлениях, её творчество называют «хвалой чистой и истинной красоте, чудесам природы и любви».

Во время войны и в эмигрантский период становится сильным и даже ведущим патриотический мотив. Воспевала мужество и решимость. Делала акцент на белорусской культуре и истории.

Память

С середины 1980-х годов произведения Натальи Арсеньевой становятся известными и популярными, особенно стихотворение «Малітва за Беларусь», ставшее с музыкой Николая Ровенского гимном «Магутны Божа» («Боже Всемогущий»), в честь которого назван фестиваль духовной музыки; в 1995 году эту песню даже предлагали сделать государственным гимном.

В 2003 году ей установлен памятник в городе Старые Дороги Минской области.

Произведения

Стихи

• Пад сінім небам: Вершы, 1921—1925. Вільня, 1927.
• (Жёлтая осень) (не вышел из-за войны)
• Сягоньня: Вершы, 1941—1943. Мн., 1944. (Ныне)
• Між берагамі: Выбар паэзіі, 1920—1970. Нью-Ёрк, Таронта, 1979.
• Яшчэ адна вясна: Выбраныя вершы. Мн., 1996.
• Выбраныя творы. Мн., 2002.

Пьеса

• Сваты (1955)

Либретто

• к операм М. Щеглова «Лесное озеро», «Всеслав Чародей» и к его же оперетте «С выражении»

Тексты для песен

• «Магутны Божа» и др.

Переводы

• драма Г. Гавптмана «Затонуты колокол» (1948—1954, поставлена в 1943 в Минске)
• «Евангельский христианский сьпевник» (Минск, 1943)
• либретто опер «Свадьба Фигаро», «Волшебная свирель» В. А. Моцарта, «Вольный стреляющий» К. М. Вебера, «Кармен» Ж. Бизе, «Цыганский барон» И. Штрауса
• текст арии «Евгений Онегин» П. Чайковского
• пролог к «Ромео и Джульетте» В. Шекспира
• разделы из «Дедов», «Пана Тадеуша» А. Мицкевича
• отдельные стихотворения И. В. Гете

Литература

• Байкоў М. Аб творчасці Наталлі Арсеньевай  (белор.) // Полымя. 1927, № 8.
• Сачанка Б. Сняцца сны…  (белор.) С. 43-48.
• Мішчанчук М. «Між берагамі»  (белор.) // Культура беларускага замежжа. Кн. 1. Мн., 1993.
• Тарасюк Л. Праз акіян забыцця  (белор.) // ЛіМ. 1993, 5 лют.
• Тарасюк Л. Пад небам паэзіі  (белор.) // Полымя. 1995, № 6.
• Сямёнава А. Лёс — і над лёсам  (белор.) // Голас Радзімы. 1993, 30 верас.
• Калеснік У. Наталля Арсеннева  (белор.) // ЛіМ. 1994, 9 снеж.
• Савік Л. Жывём Айчынай мы…  (белор.) // Пакліканыя. Літаратура Беларускага Замежжа. Мн., 2001.
• Vytautas Žeimantas. Natalija Arsenjeva - žurnalistė, poetė, tremtinė  (лит.) // XXI amžius, 2010 bal. 14, 5-8 pusl.
• Бераснева М. [www.rh.by/by/73/250/1791/ Творчасць Наталлі Арсенневай – набытак Беларусі]  (белор.) // «Рэгіянальная газета»

Источники

• [www.marakou.by/by/davedniki/represavanyya-litaratary/tom-i?id=19230 Арсеннева (Кушаль) Наталля] // Маракоў Л. У. Рэпрэсаваныя літаратары, навукоўцы, работнікі асветы, грамадскія і культурныя дзеячы Беларусі, 1794—1991. Энц. даведнік. У 10 т. Т.1. — Мн: 2003. ISBN 985-6374-04-9
• [www.laidinen.ru/women.php?part=2726&letter=%C0 Арсеньева Наталья (Наталля Арсеннева)] на сайте Женская поэзия

Отрывок, характеризующий Арсеньева, Наталья

Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.
Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек десять наряженных, ехать к дядюшке.
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.