Арсеньев, Николай Сергеевич (государственный служащий)
Николай Сергеевич Арсеньев (28 марта (9 апреля) 1831—17 (30) мая 1903)[1] — юрист, сенатор, тайный советник.
Происходил из потомственных дворян Тульской и Московской губерний, также числился дворянином Остзейских провинций. У его родителей, Сергея Николаевича Арсеньева (1801—1860) и [dlib.rsl.ru/viewer/01002888471#?page=317 Надежды Акимовны], урожд. Камыниной (1805—1855) было 5 сыновей и дочь: Дмитрий, Василий, Николай, Евгения[2], Александр и Лев.
По окончании курса в Училище правоведения (1853[3]) поступил на службу в 1 отделение V департамента Правительствующего сената. в 1856 году был причислен к иркутскому губернскому суду для докладов генерал-губернатору Н. Н. Муравьёву-Амурскому. Вскоре назначен исправлять должность чиновника особых поручений главного управления Восточной Сибири. В 1860 году назначен чиновником особых поручений при московском генерал-губернаторе П. А. Тучкове и заведующим московским губернским архивом. С 1861 года принимал всесторонне участие по введению в действие крестьянских и судебных реформ. С 1863 года был председателем московской уголовной палаты. В 1866 году назначен товарищем (заместителем) председателя Московского окружного суда, избран почётным мировым судьёй Можайска. В 1870 году назначен председателем Воронежского окружного суда, а в 1871 — Смоленского окружного суда. В 1877 году, 18 декабря, назначен сенатором — в уголовный кассационный департамент сената. С 1895 года — в V департаменте сената.
Напишите отзыв о статье "Арсеньев, Николай Сергеевич (государственный служащий)"
Примечания
Литература
- [dlib.rsl.ru/viewer/01004161228#?page=265 Альманах современных русских государственных деятелей]. — СПб.: Тип. Исидора Гольдберга, 1897. — С. 203—204.
|
Это заготовка статьи о персоналии из России. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Арсеньев, Николай Сергеевич (государственный служащий)
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.
Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
