Арский отдел Союза русского народа

Арский отдел «Союза Русского Народа»
Лидер:	Щёлкин, Николай Прокофьевич (председатель Совета в 1906 — 1912 гг.)
Дата основания:	ноябрь — декабрь 1906 г.
Дата роспуска:	после февраля 1916 г.
Идеология:	правомонархическая (черносотенная)
Союзники и блоки:	Казанский отдел «Русского Собрания», «Общество церковных старост и приходских попечителей города Казани»
Количество членов:	в разное время — от 377 (1907 г.) до 500 человек (1916 г.)
Девиз:	«Православие. Самодержавие. Народность»
Гимн:	«Боже, царя храни!»

К:Политические партии, основанные в 1906 году

Арский отдел «Союза Русского Народа» — правомонархическая (черносотенная) организация, функционировавшая в 1906 — 1910-х гг. в городе Арск Казанской губернии.

Начало объединения правых сил в Арске

Первое — стихийное — объединение правых монархистов произошло в Арске осенью 1905 г. на почве роста общих контрреволюционных настроений, ставших реакцией на действия либералов и социалистов.

11 (24) ноября 1905 г. толпа местных мещан численностью около ста человек под предводительством будущего председателя Совета Арского отдела «Союза Русского Народа» (СРН) городского старосты купца Н. П. Щёлкина сдержала давнее обещание «разобраться» с исполнявшим обязанности агронома Казанского уездного земства студентом Л. С. Пироговым, замеченным в антиправительственной агитации и первоначально намеревавшегося в этот день провести «частное собрание» и зачитать на нём брошюру Г. Ф. Шершеневича «О представительстве в Государственную Думу».

Избитого до бессознательного состояния студента спасло от смерти лишь вмешательство священника о. Владимира Смелова — будущего товарища (заместителя) председателя Совета Арского отдела СРН — и полицейского надзирателя, сумевших сдержать толпу и спешно отправить Л. С. Пирогова в Казань.

На следующий день, по инициативе того же Н. П. Щёлкина и «нескольких человек горожан», с разрешения уездного исправника состоялись молебен и большой крестный ход, к которому присоединилась и манифестация крестьян близлежащего села Покровская Слобода. В результате чуть было не пострадал ещё один участник нелегальных интеллигентских сходок — учитель И. А. Калачёв, обвинённый местными обывателями в жестоком обращении с детьми. Однако он вовремя успел уехать из Арска, и дальнейшее «восстановление законного порядка» прошло без крови.

Вынесенный Н. П. Щёлкину, судя по слухам, «партией студентов» смертный приговор за якобы убитого Л. С. Пирогова, так и не был приведён в исполнение.

События в Арске стали одной из последних вспышек массового недовольства проявлениями либерально-революционной активности в Казанской губернии, приведя к объединению правомонархических (черносотенных) элементов в городе и окрестных населённых пунктах. Вскоре на их базе в Арске был создан один из крупнейших в Казанском уезде отделов СРН.

Создание отдела

Председатель Совета Казанского отдела «Русского Собрания» (КОРС) А. Т. Соловьёв заявил об открытии отдела СРН в Арске на заседании Совета КОРС 22 ноября (5 декабря) 1906 г.

28 ноября (11 декабря) 1906 г. А. Т. Соловьёв доложил на заседании Совета КОРС, что «в г. Арске назначено заседание Союза Русского Народа [на] 6 декабря [ 1906 г.]», а также о том, что к Арскому отделу СРН «присоединены целые сельские общества».

В № 24 за 1906 г. выходившей в Казани «Газеты «Правых» сообщалось:

6 декабря [ 1906 г.] последовало торжественное открытие отделов «Союза Русского народа» в гор. Арске, в селе Ключищах и [в селе] Богородском Каз[анской] губ[ернии]. На торжество открытия в г. Арске собралось до 100 человек членов и много других лиц.

13 (26) декабря 1906 г. на заседании Совета КОРС было заслушано письмо председателя Совета Арского отдела «Союза Русского Народа» «об открытии отдела». Торжественная встреча знамени Арского отдела СРН состоялась в двадцатых числах мая 1907 г.

На заседании Совета КОРС 16 (29) мая 1907 г. было заслушано письмо Арского мещанского старосты «о разрешении открыть в г. Арске Отдел Русского Собрания», после чего постановлено: «уведомить, что в Арске есть Союз Русского Народа, а потому было бы лучше присоединиться желающим к нему, если же [они] желают открыть отдел Русского Собрания, то в Арске должно быть членов не менее 10 с взносом 5 рублей».

Руководство, численность отдела

Первым председателем Совета Арского отдела СРН являлся местный купец Николай Прокофьевич Щёлкин (с момента образования отдела до своей смерти 26 апреля /9 мая/ 1912 г.).

В числе прочих, Н. П. Щёлкин принимал участие в Первом Волжско-Камском Областном патриотическом съезде, проходившем в Казани 21 − 25 ноября (4 − 8 декабря) 1908 г.

Согласно сведениям из Арского отдела СРН, заслушанным на заседании Совета КОРС 27 сентября (10 октября) 1907 г., «к 1 октября [ 1907 г.]» в нём состояло 377 человек. Согласно сведениям из Арского отдела СРН, заслушанным на заседании Совета КОРС 31 октября (13 ноября) 1907 г., в отделе состояло 404 члена. Согласно отчёту председателя Совета Арского отдела СРН, заслушанному на заседании Совета КОРС 12 (25) декабря 1907 г., «к 1-му декабря [ 1907 г.] членов в отделе было 425 человек, средств в отделе осталось 17 руб[лей] 81 коп[ейка]».

В то же время, Казанский уездный исправник в секретном рапорте, датированном 4 (17) октября 1907 г., доносил Казанскому губернатору М. В. Стрижевскому о том, что в Арском отделе СРН — втором по численности в Казанском уезде после 1-го отдела СРН села Богородское — состояло 325 человек.

Помимо этого, в документе под названием «Сведения о числе отделов «Союза русского народа» и других монархических организаций, функционирующих в гор. Казани и Казанской губернии», подписанном и направленном 18 (31) декабря 1907 г. Казанским губернатором в Департамент полиции МВД (за № 12223), говорится о том, что в отделе состояло 349 человек.

Известно также, что 6 (19) декабря 1913 г. товарищи председателя Совета Арского отдела СРН А. М. Сокунов и о. В. Смелов, равно как и председатель Совета отдела СРН в деревне Три Избы Цивильского уезда Казанской губернии Ф. И. Туманов, направили Императору Николаю II телеграммы с выражением верноподданнических чувств от имени своих отделов, на что последовала монаршая резолюция: «СЕРДЕЧНО ВСЕХ БЛАГОДАРЮ».

Прекращение деятельности

В рапорте Казанского уездного исправника начальнику Казанского губернского жандармского управления, датированном 11 (24) февраля 1916 г., со-общалось о том, что в Арске существует отдел СРН численностью до 500 человек, в котором состоят местные жители и жители окрестных селений, однако он «в настоящее время не функционирует — со времени смерти своего Председателя Арского купца Николая Прокофьевича Щёлкина».

«Товарищами Председателя этого союза, — добавлял исправник, — состоят Арский мещанин Алексей Михайлович Сокунов и священник о. Смелов, и, как тот, так и другой, а равно и члены союза, хотя в своих убеждениях и тверды, но никакого влияния на местное население не оказывают».

Источники и литература

• Алексеев И. Е. Русское национальное движение в Казанской губернии и Татарстане: конец XIX — начало XX веков (опыт словаря). — Казань: Издательство «Мастер Лайн», 2004. − С.с. 14 — 16.

Отрывок, характеризующий Арский отдел Союза русского народа

Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.