Арсузи, Заки
| Заки аль-Арсузи | |
| араб. زكي الأرسوزي | |
 | |
| Дата рождения: |
1900 (или 1908) |
|---|---|
| Место рождения: |
Латакия, (по другим данным – Александретта), |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Образование: | |
| Вероисповедание: | |
| Партия: |
Баас (1947-1968) |
| Основные идеи: | |
Заки Наджиб Ибрахим аль-Арсузи (араб. زكي نجيب إبراهيم الأرسوزي, 1900-1968) – сирийский политик, писатель, теоретик арабского национализма, один из основателей и главных идеологов партии Баас.
Содержание
Биография
Сведения о раннем этапе его жизни противоречивы. В качестве даты и места его рождения чаще всего указывается 1900 или 1901 год, Латакия[1][2], однако некоторые источники указывают в качестве даты рождения 1908 год, а в качестве места – провинцию Александретта[3]. Его мать Марьям происходила из видной религиозной семьи, его отец Наджиб имел адвокатскую практику, а также был членом одной из подпольных арабских политических организаций, основанных во время правления Младотурок. В 1915 году он был арестован и предан суду за свою политическую деятельность. По словам самого Заки аль-Арсузи, этот момент сыграл ключевую роль в формировании его националистических идей[4]. Наджиб аль-Арсузи в итоге был приговорён к ссылке в город Конья в центральной Анатолии. Однако уже через год семье было позволено вернуться в Антакию. Вскоре после окончания Первой мировой войны Заки аль-Арсузи начал обучение в одном из бейрутских институтов, где он изучал французский язык и философию. После окончания учёбы, он вернулся в Антакию и начал работать учителем математики в школе. В 1924-1926 годах он возглавлял учебный округ Арсуз (к югу от Александретты). В 1927-1930 годах он изучал философию в Сорбонне. По всей видимости, именно в Париже аль-Арсузи подробно ознакомился с достижениями западной философии, и, в частности, с идеями национализма (отмечают, что особенно большое впечатление произвели на него работы Фихте и Анри Бергсона. Несмотря на это, аль-Арсузи так и не получил диплома Сорбонны. Весной 1930 года он был вынужден вернуться в Антакию чтобы занять один из постов в местной системе образования[5].
Политическая деятельность
Ранние годы
В 1933 году аль-Арсузи присоединяется к созданной в этом же году (по другим данным – является одним из непосредственных создателей) Лиге Национального Действия (عصبة العمل القومى), другие члены которой так же были, в основном, молодыми людьми, получившими высшее образование западного образца (чаще всего Американский Университет Бейрута или Сорбонна) и так же склонялись к идеям арабского национализма. Основной целью организации было осовбождения арабских стран из-под контроля западных держав. Аль-Арсузи являлся главой отделения Лиги в Антакии в 1933-1939 годах. Антифранцузские настроения аль-Арсузи усилились в связи с т.н. Александреттским кризисом (ситуацией, сложившейся вокруг провинции Александретта (ныне – Искендерун), которая принадлежала Сирии, и право обладания которой было оспорено Турцией. Западные державы в итоге решили передать провинцию Турции, фактически в обмен на её нейтралитет в надвигавшейся мировой войне). В свете этих событий, аль-Арсузи был вынужден переехать в Дамаск. Здесь он преподавал в университете Дамаска. В 50-х и 60-х годах аль-Арсузи вёл преподавательскую деятельность в других городах Сирии[6].
Заки аль-Арсузи и партия Баас
Вопрос о роли Заки аль-Арсузи в создании современной версии партии Баас не решён до конца. Исследователи более-менее сходятся на признании интеллектуального вклада аль-Арсузи в развитие идей панарабизма и в развитие идеологии партии Баас, а также на признании того факта, что среди первых членов партии присутствовало значительное количество учеников Заки аль-Арсузи. После прекращения активной политической деятельности в рамках Лиги Национального Действия в 1939 году, аль-Арсузи в 1940 году вместе с несколькими своими учениками основал новую партию – «Арабское Возрождение» (البعث العربي). Параллельно с этой партией существовала другая группа, так же называвшая себя «Арабское Возрождение» («الاحيا العربي» или «البعث العربي»), которую возглавляли Мишель Афляк и Салах ад-Дин Битар. В конечном итоге члены организации аль-Арсузи присоединились к организации Афляка и Битара, которая и стала предтечей Баас[7]. Заки аль-Арсузи не участвовал в учредительном собрании партии Баас, проходившем 4-6 апреля 1947 года, однако на нём присутствовала значительная группа его последователей, в основном – алавиты, под руководством Вахиба аль-Ганима. Некоторые исследователи считают, что подобная роль аль-Арсузи объяснялась его слабыми организаторскими способностями, а также личной неприязнью между ним и Мишелем Афляком[8]. После того как в 1966 году в результате очередного переворота к руководству партией Баас и к власти в Сирии пришли алавиты, в частности его ученики Салах Джадид и Хафез Асад, аль-Арсузи был официально провозглашён одним из основных идеологов и создателей Баас.
Библиография
- العبقرية العربية في لسانها (аль-Ибкарийя аль-арабийя фи лисаниха, «Арабский гений в его языке»)
- الاخلاق والفلسفة (аль-Ахляк уа-ль-фальсафа, «Этика и философия»)
- مشاكلنا القومية (Машакилюна аль-Каумийя, «Наши национальные проблемы»), Дамаск, 1958
- الامة العربية (аль-Умма аль-Арабийя, «Арабская нация»), Дамаск, 1958
- صوت العروبة في لواء الاسكندرونة (Саут аль-уруба фи ливаи-ль-Искандеруна, «Голос арабизма в провинции Искендерун»), 1961
Напишите отзыв о статье "Арсузи, Заки"
Примечания
- ↑ [www.arab-ency.com/index.php?module=pnEncyclopedia&func=display_term&id=14028 Заки аль-Арсузи на arab-ency.com (на арабском языке)]
- ↑ Philip S. Khoury, Syria and the French Mandate: The politics of Arab Nationalism, 1920-1945 (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1987), 419
- ↑ Sami Moubayed, Men and Women Who Shaped Syria 1900-2000, Seattle, 2006, pp.142-144
- ↑ Zaki al-Arsuzi, al-Muallifat al-kamila: Zaki al-Arsuzi (Complete Works of Zaki al-Arsuzi), 6 vols., ed. Antun Maqdisi, Sidqi Ismail et al. (Damascus, 1975), 6:287
- ↑ Keith D. Watenpaugh, "Creating Phantoms": Zaki al-Arsuzi, the Alexandretta Crisis, and the Formation of Modern Arab Nationalism in Syria, International Journal of Middle East Studies, Vol. 28, No. 3 (Aug., 1996), pp. 363-389
- ↑ Sami Moubayed, Men and Women Who Shaped Syria
- ↑ Nabil M. Kaylani, The Rise of the Syrian Ba'th, 1940-1958: Political Success, Party Failure, International Journal of Middle East Studies, Vol. 3, No. 1 (Jan., 1972), pp. 3-23
- ↑ John F. Devlin, The Baath Party: Rise and Metamorphosis, The American Historical Review, Vol. 96, No. 5 (Dec., 1991), pp. 1396-1407
См. также
Ссылки
- [www.syrianhistory.com/search/keyword?search=Arsuzi Документы о Заки аль-Арсузи на сайте syrianhistory.com]
Отрывок, характеризующий Арсузи, Заки
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L'armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L'expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l'armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l'armee francaise; l'incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l'Oder, l'armee russe fut aussi atteinte par, l'intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
