Артабан V

Артабан V — царь Парфии из династии Аршакидов в 216—224 гг. н. э.

Артабан восстал против своего брата Вологеза V и, одержав верх в очередной междоусобной борьбе, короновался царём, сосредоточив в своих руках высшую власть в Парфии.

История

В период правления Артабана V римский император Каракалла, задумавший воспользоваться междоусобной борьбой в Парфии, подражая Александру Македонскому, являвшемуся кумиром Каракаллы, решил покорить Парфию и раздвинуть границы Рима до Индии, восстановив империю Александра Македонского. В 216 г. римская армия под личным командованием Каракаллы перешла Тигр и вторглась в пределы Парфии. На начальных этапах войны римлянам сопутствовал успех, были взяты важные пограничные города и крепости парфян в Месопотамии.

Парфянам из-за иррегулярности своих войск потребовалось значительное время для подготовки своей армии для ответных действий. Артабан лично возглавил парфянскую армию и выступил против Каракаллы. Узнав о приближении войск парфян, Каракалла отступил в Карры, где был убит в результате заговора во главе с Макрином, провозгласившим себя новым императором.

Но смерть Каракаллы не отвлекла Артабана от продолжения ответных действий. В результате обе армии — римская под командованием Макрина и парфянская под командованием Артабана — сошлись в битве при Нисибисе в 217 г. н. э. В результате битвы парфяне нанесли сокрушительный разгром римской армии. По описанию Геродиана, вся местность была завалена трупами, обе стороны несли огромные потери. Но парфяне продолжали наступать и теснить римлян, потери римлян уже приближались к катастрофическим масштабам, после чего Макрин вступил в переговоры с Артабаном. По условиям подписанного мира, римляне возвращали все занятые города и крепости, все захваченные области в Месопотамии и выплачивали огромную контрибуцию в 200 млн сестерциев.

Битва при Нисибисе стала зенитом славы правления Артабана V. Даже несмотря на огромные потери, Парфия восстановила контроль над всеми ранее утерянными землями на Ближнем Востоке.

Вскоре после победы при Нисибисе Артабану V пришлось столкнуться с более опасным противником, чем Рим. Недовольство народа, фактическая анархия в Парфии, истощённые ресурсы вследствие непрекращающихся войн с Римом вызвали бурю недовольства во всех слоях населения. Одним из восставших против власти парфян стал наместник провинции Парс — Ардашир I из рода Сасана. Артабану на начальном этапе борьбы удалось одержать верх над Ардаширом, но силы Ардашира росли — особенно, учитывая, что на сторону последнего стали переходить парфянские владетельные роды. Только род Каренов сохранил верность Аршакидам.

В результате ожесточённой борьбы войска Артабана были разгромлены Ардаширом, и власть в Иране перешла в руки новой правящей династии — Сасанидов. На этом завершилась эпоха 475-летнего правления Аршакидов.

См. также

• Аршакиды

Ссылки

• Артабан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.almendron.com/arte/culturas/persa/ilustraciones/ilus_42.htm Стелла из Сузы]

Литература

• Дибвойз Н. К. Политическая история Парфии / Пер. с англ., науч. ред. и библиографич. приложение В. П. Никонова. — СПб.: Филологический факультет СПбГУ, 2008. — 816 с. — (Историческая библиотека). — ISBN 978-5-8465-0638-1.[simposium.ru/ru/node/12294]

Отрывок, характеризующий Артабан V

Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.