Куч

Куч
Город:	Ишимбай Ишимбай
Административный район города:	Левобережная промзона
Дата основания:	1928
Почтовые индексы:	453203

Куч (Артель Куч — буквально: «артель переселенцев») — историческая местность в городе Ишимбае, бывшая деревня Стерлитамакского района. Известна также под названием «посёлок Куч». До настоящего времени сохранился один дом посёлка, входящий в состав ишимбайского микрорайона Железнодорожного. Он был включён в избирательный округ № 2144

История

Образован в 1928 году как выселок деревни Аллагуват у старицы реки Белой (башк. Иске Идел). Первопоселенцы: Нуриахмат и Котлыахмат Файзуллины и Аблеев Ахматвали. Переселились всего 8 семей, затем еще 2 семьи. Со временем здесь создается колхоз «Артель Куч» и деревня оформляется под таким же названием. Первый председатель колхоза и ячейки коммунистов — Аблеев Ахматвали Кашафович. В 1930-33 годы «Артель Куч» и «Кызыл Аул» объединяются в промколхоз «Башкортостан». В промколхозе занимались животноводством, растениеводством. В 1940-1966 действовал завод по производству кирпича, выросший из кустарного артельного кирпичного производства.

В 30-е годы Файзуллин Нуриахмат, Аблеев Ахматвали и Амиров Сай­фетдин построили прекрасные дома из сосны, крытые железом.

Дома в деревне располагались в один ряд. Между старицей и дома­ми проходила дорога — улица. Старица изгибалась в сторону деревни Новопетровский (Кожак), что рядом с деревней Малый Аллагуват.

Посреди деревни был один колодец, вода в которой была очень чис­тая и вкусная. Ближе к озеру Курбанлыкуль располагалась баня «по чер­ному». Дров не хватало, нередко баню топили на две семьи вместе, для мытья применялось только хозяйственное мыло — иного не было.

С 1934 года - в в составе рп. Ишимбай, в 1937-1940 - в Кусяпкуловском сельсовете Ишимбаевского района. В 1960 году жители переселены в связи с отводом земли под строительство очистных сооружений ПО "Салаватнефтеоргансинтез".

Промышленность

В артели были свои плот­ники, печники, портные и др.

Файзуллины Котлыахмат и Нуриахмат создали производство нежженого кирпича, которое со временем расширялось. С 1940 по 1966 года изготовляли обожженный кирпич. Кирпичи изготавливали вручную, для перемешивания и рас­таптывания глины использовали лошадей. С 1950 года кирпич стали формовать в специальных станках в боль­ших количествах.

В 1954 году была сделана коллективная фотография работников Кирпичного завода.

1. Аблеев Ахматвали Кашафович 2. Сайфутдинов Хажигали Хусаинович 3. Каримов Хайрулла Сахиуллович 4. Амиров Сайфетдин Сафиуллович 5. Ибрагимов Сирай 6. Файзуллин Сахиулла Хайруллович 7. Ахмадеев Нургали Мухамадиевич 8. Файзуллин Нуриахмат Канафиевич

9. Файзуллина Бибинур Гизуллович. 10. Файзуллин Котлыахмат Канафиевич

Коневодство

Каримов Хай­рулла — шорник, изготавливал сбрую.

В деревне был сарай для лошадей — конюшня, ферма для коров и овец.

Овцеводство

Аблеев Абдулла у себя во дворе организовал овечью ферму. Овечье молоко собиралось и сдавалось в молокоприемный пункт деревни Аллагуват (Карлыкуль), где из него готовили вкусную брынзу. Организатор и руководитель вместе с детьми пас овечье стадо. Те годы были очень голодными и для зверей, бывало, когда по 13 овец оказывались зарезанными волками.

Великая Отечественная война

Две деревни, состоящие из 23 дворов, направили на Великую Оте­чественную войну 32 человека, из них 12 человек, проявив героизм и мужество, погибли или пропали без вести в боях за социалисти­ческую Родину в 1941-45 годах.

1. Аблеев Анвар Ахматович 2. старшина Амиров Мидхат Сайфетдинович 3. рядовой Амиров Амир Сайфетдинович 4. Ахмадеев Нургали Мухаматович 5. рядовой Газизов Абдулхак Зиганурович 6. рядовой Ибрагимов Зинур Даутович 7. Кантюков Рафкат Гарифуллович 8. рядовой Насыров Кадыр Мухаматшаевич 9. Субхангулов Хафиз Шакирович

10. ст. сержант Файзуллин Талгат Сахиевич11. рядовой Файзуллин Зиннат Нуриевич

12. рядовой Хуснутдинов Гаяз Нуриевич

Нефтекомбинат

Строительство неф­техимического комбината ухудшило экологическое состояние местности. Жителей деревень переселили в города Ишимбай и Салават, а также в другие населённые пункты.

Память

В память о деревнях Аллагуват, Карлыкуль, Ирек, Кызыл Аул, Артель Куч, Новопетровский (Кожак) и Малый Аллагуват, чьи земли вошли в состав городов Ишимбая и Салавата, в память об его жителях, погибшим в Великой Отечественной войне, был воздвигнут мемориальный комплекс «Земли Юрматы» вблизи перекрестка автотрассы Салават—Стерлитамак у поворота на Ишимбай.

Литература

•  Кадыров Ф. А. «Возвращение к истокам», 2002, с. 192. страницы 110—114.

Ссылки

yurmaty.ucoz.ru/index/artel_kuch/0-10

Отрывок, характеризующий Куч

– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.