Артемис Энтрери

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Персонаж Забытых Королевств
Артемис Энтрери
Место обитания Калимпорт
Раса Человек
Родился около 1330, Мемнон
Класс Ассасин
Мировоззрение Нейтрально-злой [1]
Первое появление Долина Ледяного Ветра (трилогия)

Артемис Энтрери (англ. Artemis Entreri), также известный как Король Артемис Первый (King Artemis I) и Баррабус Серый (Barrabus the Gray) — наёмный убийца и авантюрист, персонаж книг Роберта Сальваторе о Вселенной Forgotten Realms. Впервые появляется в трилогии «Долина Ледяного Ветра», в дальнейшем фигурирует в качестве «главного злодея» в ряде книг о тёмном эльфе Дзирте До’Урдене. Начиная с романа «Незримый Клинок», Энтрери становится самостоятельным персонажем. О его приключениях в паре с наёмником и авантюристом Джарлаксом написана трилогия «Sellswords» («Наёмные клинки»). Также писатель Дэвид Понтьер написал биографический фанфик о нём: «The Art of Being Entreri», который был издан компанией Wizards of the Coast в сборнике рассказов.

Имя убийцы, Артемис — английский вариант имени Артемида, греческой богини охоты.





Личность

Энтрери — ловкий, циничный волк-одиночка, не испытывающий никаких угрызений совести и убивающий без сомнений всех, кто ему мешает. Однако, Энтрери испытывает удовольствие не от крови и жестокости, но только от своих побед, и постоянно пытается доказать всему миру и себе, что он непобедим. Свою жестокость и уловки он считает идеальным способом побеждать, а милосердие и прочие сантименты — проявлением слабости. Встреча с Дзиртом, который не уступает ему в искусстве боя и при этом остаётся честен и милосерден, глубоко задевает убийцу и заставляет его искать всё новых встреч и поединков с тёмным эльфом. В поздних книгах характер Энтрери начинает меняться (под воздействием подарка тёмного эльфа Джарлакса и его самого), ему становится свойственна рефлексия и некоторая сентиментальность, связанная с разочарованием в своём образе жизни.

Внешне Артемис выглядит как невысокий, мускулистый мужчина средних лет. У него тёмные волосы, серые глаза, смуглое щетинистое лицо с широкими скулами.

D&D-характеристика

  • Раса: Человек, мужчина
  • Класс: Авантюрист 4 / Следопыт 1 / Воин 12 / Ассасин 1 CR 18
  • Мировоззрение: Нейтрально-злое.
  • Hit Dice: 4d6+8 плюс 1d10+2 плюс 12d10+14 плюс 1d6+2; hp 121;
  • Инициатива +9; Скорость 50 футов.; AC 22 (касание 18, застигнутый врасплох 22);
  • Атака +20 / + 15 / + 10 / + 5 рукопашная (1d8+7/17-20 плюс ранение, +3 длинный меч ранения) и +21 / + 16 рукопашная (1d4+7/17-20, +4 кинжал защиты); SA Смертельная атака (DC Стойкости 14), Бой с двумя оружиями, атака исподтишка +3d6; SQ. Уклонение, излюбленный враг (человек +1), нахождение ловушек, использование яда, странная утвёртливость (бонус Ловкости к AC); AL LЕ;
  • Спасброски: Стойкость +13, Рефлексы +15, Воля +8; Сила 14, Ловкость 20, Телосложение 15, Интеллект 16, Мудрость 16, Харизма 13. Рост 5 футов 5 дюймов.
  • Навыки и Умения: Баланс +14, Блеф +6, Подъём +12, Расшифровка записи +6, Дипломатия +5, Ломание Устройства +5, Маскировка +9, Искусство Побега +8, Подделка +6, Сбор информации +4, Приручение животного +6, Скрытность +13, Запугивание +6, Чувство направления +6, Прыжок +12, Знание (Север местный) +6, Слушание +8, Бесшумное движение +13, Открывание Замков +10, Очистка Карманов +13, Чтение по Губам +6, Поездка (лошадь) +11, Поиск +8, Чувство Мотивов +8, Обнаружение +8, Плавание +7, Кувырок +13, Использование Магического Устройства +9, Использование Веревки +12, Знания дикой местности +7; Слепая борьба, Боевые Рефлексы, Уловка, Экспертиза, Улучшенный Критический (кинжал), Улучшенный Критический удар (длинный меч), Улучшенная Инициатива, Улучшенный Бой с двумя оружиями, Подвижность, Быстрое Выхватывание, Быстрая Атака, Выслеживание, Фокус на оружии (кинжал), Фокус на оружии (длинный меч), Специализация на Оружии (кинжал). Специализация на Оружии (длинный меч).
  • Подготовленные Заклинания (1) 1-й — обнаружение яда.
  • Имущество; +3 длинный меч ранения, + 4 кинжал защиты, плащ доспеха +4 (как наручи доспеха), кольцо защиты +3, плащ арахнида, амулет здоровья.

Биография

Юность

Энтрери — этнический калимшит. До 10 лет он жил с матерью, её любовником, которого считал своим отцом, и его братом. Когда его мать тяжело заболела, она поняла, что жить ей осталось недолго, и продала сына в Калимпорт, чтобы дать ему хоть какой-то шанс. Артемиса воспитали воры из шайки Паши Басадони. Старый Паша симпатизировал юноше, и после того, как Энтрери прикончил его помощника Тиблиса Роюзета, назначил юношу на его место. Басадони обучил Артемиса искусству боя, скрытности и обмана, но до многого молодой авантюрист дошёл и сам. Повзрослев, Энтрери оставил гильдию Басадони и стал вольнонаёмным убийцей, быстро заслужив славу лучшего мастера в своём деле.

Карьера убийцы

Энтрери стал приближенным Паши Пуука, одного из самых могущественных главарей мафии Калимпорта. Полурослик Реджис украл у Пуука волшебный кристалл, позволявший гипнотизировать собеседников. Паша отправил Энтрери за вором. Несколько лет убийца искал полурослика по всему Побережью Мечей, дойдя до самой Долины Ледяного Ветра. Наконец он напал на след, выведал, что Реджис отправился с тёмным эльфом Дзиртом на поиски Мифрил-Холла. Энтрери, в сопровождении временных союзников из гильдии магов Лускана, отправляется в погоню.

В Мифрил-Холле ему приходится столкнуться со следопытом Дзиртом До’Урденом — первым воином, которого Энтрери не смог победить в бою. Сражаясь и против Дзирта, и плечом к плечу с ним против чёрных гномов, Энтрери испытал восхищение и зависть. Похитив Реджиса и волшебную пантеру Гвенвивар, убийца решил заманить тёмного эльфа в Калимпорт, чтобы дать ему ещё один бой и доказать себе, что дерётся лучше. Однако новая дуэль в канализации Калимпорта заканчивается в пользу эльфа, а Энтрери уходит, тяжело израненный.

С темными эльфами

Энтрери захватывает волшебную маску, и под личиной Реджиса пробирается в Мифрил-Холл. Он вступил в сговор с наёмником Джарлаксом, помогая эльфам-дроу завоевать Мифрил-Холл и погубить Дзирта. Позже ему удаётся сбежать из города дроу, не без помощи самого Дзирта и Кэтти-бри, но на поверхности их пути расходятся.

После 10 лет странствий он возвращается в Калимпорт. Но 10 лет — срок большой. Многие о нём уже забыли. Когда он начинает вести себя слишком открыто, за ним начинают охотиться молодые наёмные убийцы, жаждущие славы. Позже его примечает гильдия Басадони, но когда Энтрери проваливает своё первое задание из-за гордыни, гильдия хочет с ним поквитаться. В последний момент его спасает Джарлакс, вышедший со своей бандой на поверхность. С помощью могущественной магии дроу, они вскоре свергают дряхлого Пашу Басадони и делают Энтрери новым главой гильдии. Но фактически, он — марионетка в руках Джарлакса. Энтрери тяготится своей славой и силой, жестокость больше не кажется ему нормой жизни. Джарлакс подстраивает ему поединок с Дзиртом, и Артемис наконец-то убивает (как ему кажется) своего заклятого врага, но это уже не радует убийцу. Он старается вытащить своего друга Джарлакса из-под влияния кристалла Креншинибона, и принимает участие в уничтожении кристалла священником Кеддерли.

Странствия

Покончив с злосчастным кристаллом, заклятые друзья отправляются в далекие северные земли Ваасы, бесплодные и дикие, населённые чудовищами и хранящие память о мрачных временах. Прибыв в Дамару, королевство, граничащее с ледяными пустошами Ваасы, друзья попадают в хитроумную ловушку двух сестер-дракониц и волей-неволей нанимаются к ним на службу для поисков наследства короля-колдуна Женги — богатого собрания артефактов, оставшихся после его падения. Вскоре возле селения полуорков под названием Палишук вырастает огромная крепость, очень похожая на замок Злосчастия, оплот могущества Женги, а в её окрестностях всё чаще замечают пугающие силуэты. Тогда Джарлакс, Артемис Энтрери и группа приключенцев во главе с капитаном Эллери, племянницей короля Дамары, отправляются туда, чтобы выяснить тайну загадочного замка.

Долгий путь домой

После победы над могущественным драколичем Уршулой Тёмным, Джарлакс овладевает могущественным артефактом, хранящим душу могучего дракона. Увидев в этом большие возможности для реализации своих безумных, амбициозных планов, тёмный эльф провозглашает на территории Ваасы новое королевство Д’эрт, а своего друга — королём Артемисом Первым. Дерзкий план терпит крах, но и из этого Джарлакс извлекает выгоду к тому же приобретая нового компаньона в странствиях — дварфа Атрогейта, вечно отпускающего грязные шуточки по любому поводу. У Артемиса завязался роман с полуэльфийкой Кайлией, которую он по-настоящему полюбил. Однако она предала его и пыталась убить. Артемис в гневе вышвырнул её в окно второго этажа, тем самым навсегда отказавшись от любви. Под действием флейты Идалии, окончательно сбросив с себя железный доспех жестокости и беспощадности, отправляется на поиски своего утраченного детства в Мемнон — город, в котором он родился и где, волей злой судьбы, из простого мальчика стал самым знаменитым наёмным убийцей Юга. Найдя в Мемноне дом своих родителей, Артемис узнал что его отец на самом деле — один из священнослужителей, которые безбожно продают индульгенцию за последние деньги нищего сброда. С помощью Джарлакса и его нового компаньона Атрогейта, он ворвался в храм и убил верховного священника, в котором увидел внешнее сходство с собой. После осуществления мести, Артемис почувствовал себя опустошенным, он разбил флейту Идалии и решил вернуться в Калимпорт к девушке-полурослику Двавел, к которой давно испытывал теплые чувства. В момент прощания с Джарлаксом и Атрогейтом, он сказал, что убийца Артемис Энтрери умер в храме вместе с верховным священником.

Среди теней

Во время путешествий с Джарлаксом в поисках приключений Энтрери обнаруживает, что его меч, Коготь Харона, является артефактом Шадовара, теневого наследника Незерильской Империи. Артемис убивает вампирическим кинжалом одного из шейдов и, вместе с поглощённой жизнью, начинает трансформироваться в существо тени. Впоследствии меч переходит к могущественному тифлингу Херцго Алегни, и Энтрери оказывается слугой проклятого оружия и его хозяина. Под именем Баррабус Серый он исполняет поручения своего повелителя в качестве разведчика, убийцы и посредника в переговорах с людьми. Колдовская сила меча продлевает его жизнь на многие десятилетия, и однажды он вновь встречается со своим заклятым соперником До’Урденом в лесу Невервинтер.

Бои за Невервинтер

Впоследствии Энтрери, посланный убить Далию, объединяется с ней и Дзиртом, чтобы избавить город Невервинтер от тэйской колдуньи Силоры Салм. Энтрери, Дзирт и Далия расправляются с Силорой в её крепости — Пепельной Поляне, и Артемис становится компаньоном эльфов в походе на Невервинтер, где обосновался хозяин убийцы Херцго Алегни, с которым у Далии и Энтрери свои счёты. Они добиваются победы и несут Коготь Харона, захвативший власть над убийцей, в Гаунтлгрим. Там они, сражаясь с дроу из домов Ксорларрин и Бэнр, убивают преследующего их Алегни и сбрасывают меч в яму Предвечного Элемента Огня. Однако, Энтрери остаётся жив вопреки ожиданиям и продолжает путь вместе с Дзиртом.

Книги, где появляется Энтрери

Роберт Сальваторе:

Дэвид Понтьер:

  • «Искусство быть Энтрери» (The Art of Being Entreri, повесть)
  • «Когда Гоблины Атакуют» (When Goblins Attack, повесть)
  • «Реальность Страха» (The Reality of Fear, повесть)

Другое

  • Артемис Энтрери является главным гером песни «Единственный Враг» с одноимённого альбома группы «Канцлер Ги»;
  • В 2005 году компания «Wizards of the Coast» выпустила ограниченную версию фигурок своего персонажа.[2]

Напишите отзыв о статье "Артемис Энтрери"

Примечания

  1. ↑ [web.archive.org/web/20000518213903/www.fortunecity.com/rivendell/shadows/472/artemis.html Artemis Entreri statistics]
  2. ↑ boardgamegeek.com/thread/534710/collectors-review-miniatures-12-artemis-entreri

Ссылки

  • [www.candlekeep.com/campaign/logs/log-entreri.htm David Pontier — The Art of Being Entreri]

См. также

Фэйрун
Города
Игры
Расы
Организации
Персонажи
Божества

Отрывок, характеризующий Артемис Энтрери

– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Артемис_Энтрери&oldid=81290906»