Артикуляционный аппарат

Артикуляцио́нный аппара́т — анатомо-физиологическая система органов, включающая гортань, голосовые складки, язык, мягкое и твёрдое нёбо, (ротоглотку), зубы верхней и нижней челюсти (см. прикус), губы, носоглотку (верхняя часть глотки, расположенная позади полости носа, сообщающаяся с ней посредством хоан и условно ограниченная от ротовой части глотки плоскостью, в которой лежит твёрдое небо) и резонаторные полости, участвующие в порождении звуков речи и голоса.

Часть нарушений артикуляционного аппарата является нарушением прикуса. Нормальным считается прикус ортогнатический.

Подробнее

Ортогнатия (др.-греч. ορθο- + γγαθος ‘верхняя челюсть’) — прикус, характеризующийся таким смыканием зубов, при котором верхние передние и боковые зубы прикрывают одноимённые нижние (вариант нормального прикуса).

Носоглотка — верхняя часть глотки, расположенная позади полости носа, сообщающаяся с ней посредством хоан и условно ограниченная от ротовой части глотки плоскотью, в которой лежит твёрдое небо. Носовой ход — часть полости носа, расположенная между носовыми раковинами.

Резонаторные полости (в логопедии, фониатрии, вокальной педагогике) — четыре пары придаточных пазух носа: верхнечелюстные (гайморовы), лобные (фронтальные), основные и решетчатые; вместе с полостью носа выполняют роль резонатора голоса.

Нёбная занавеска (лат. velum palatinum, palatum molle) — задняя подвижная часть нёба, представляющая собой мышечную пластинку с фиброзной основой, покрытую слизистой оболочкой.

Нарушения (дефекты) артикуляционного аппарата

Любые нарушения в строении артикуляционного аппарата врождённого или рано (в возрасте до 7 лет) приобретённого (травма) характера неизменно влекут за собой трудности в формировании и развитии речи. Более поздние приобретённые дефекты артикуляционного аппарата, как правило, не приводят к тяжёлой речевой патологии, но могут существенно влиять на качество и отдельные характеристики устной речи.

Варианты нарушений артикуляционного аппарата

Расщелина — врождённая щель, или зазор, в нёбе. Малая щель включает только мягкое нёбо, хотя в серьёзных случаях она может расширяться до твёрдого нёба, альвеол и верхней губы.

• Расщелина верхней челюсти (gnathoschisis) — аномалия развития: расщепление альвеолярного отростка верхней челюсти вследствие несращения в эмбриональном периоде верхнечелюстного и среднего носового отростков. Является причиной нарушения речи типа ринолалии и голоса (ринофонии).

• Расщелина губы — (labium fissum; cheiloschisis; син.: заячья губа, незаращение губы, хейлосхизис) — аномалия развития: наличие щели верхней губы, идущей от её красной каймы к носу. При изолированном дефекте может быть нарушение или затруднения в артикуляции губно-зубных звуков.

Передний открытый прикус — следствие прогнатии, прогении или отсутствие/дефекты фронтальных зубов.

Прогения (pro- + γενους ‘нижняя челюсть’) — дефект прикуса, при котором нижняя челюсть выступает вперёд (по сравнению с верхней) вследствие её чрезмерного развития.

Прогнатия (pro- + γγαθος ‘верхняя челюсть’) — нарушение прикуса, при котором верхняя челюсть выступает вперед вследствие чрезмерного развития верхней челюсти или наоборот, при недоразвитии нижней челюсти.

Прикус — взаимоотношение зубных рядов верхней и нижней челюстей при их смыкании.

• Передний закрытый прикус.
• Прямой прикус — Ортогения (др.-греч. ορθο- + γενους ‘нижняя челюсть’) — прикус, при котором верхние и нижние зубы находятся в одной фронтальной плоскости.

Диастема (diastema; др.-греч. διάστημα ‘промежуток’) — аномалия положения зубов; чрезмерно широкий промежуток между резцами верхней челюсти. Различают диастему истинную (d. verus), наблюдаемую по окончании прорезывания всех зубов, и диастему ложную (d. falsum), наблюдаемую при незаконченном прорезывании зубов.

Иные нарушения целостности зубного ряда.

• Короткая подъязычная связка (Уздечка языка короткая) — врождённый дефект, заключающийся в укорочении уздечки языка (подъязычной связки); при этом дефекте движения языка могут быть затруднены. Частая причина нарушения произношения звуков верхнего подъёма языка: Р, Л, Ш, Ж, Щ, Ч. Короткую уздечку языка можно растянуть на необходимую длину с помощью специальных логопедических упражнений. Если подъязычная связка очень короткая, то на её растягивание может потребоваться приличное количество времени (до шести месяцев).
• Нарушения подвижности языка при парезах и параличах, а также при врождённом чрезмерном его развитии (макроглоссия — массивный язык) или недоразвитии (узкий — микроглоссия). В норме язык выполняет все необходимые для артикуляции звуков речи движения: легко уплощается, выгибается, поднимается к верхним альвеолам, опускается к нижним альвеолам, совершает круговые движения (облизывание верхней и нижней губы), сворачивается в трубочку и даже поворачивается в вертикальную плоскость. На этой его способности сконструирована диагностическая и коррекционная технология («Сказка про весёлый язычок»).
• Высокое и «готическое» нёбо — нёбо арковидное (готическое) — нёбо с острым углом у вершины; наблюдается как аномалия развития.

Литература

• Понятийно-терминологический словарь логопеда / Под редакцией В. И. Селиверстова. — Москва: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1997. — 400 с. — 25 000 экз. — ISBN 5-691-00044-6.
• Правдина О. В.  Логопедия. — М.: Просвещение, 1973. — 272 с.
• Энциклопедический словарь медицинских терминов. В 3-х томах / Главный редактор Б. В. Петровский. — Москва: Советская энциклопедия, 1983. — Т. 2. — С. 217, 218. — 1424 с. — 100 000 экз.
• Энциклопедический словарь медицинских терминов. В 3-х томах / Главный редактор Б. В. Петровский. — Москва: Советская энциклопедия, 1984. — Т. 3. — С. 27. — 1424 с. — 100 000 экз.

См. также

• Артикуляционные жесты

Отрывок, характеризующий Артикуляционный аппарат

Кошечка, впиваясь в него глазами, казалась каждую секунду готовою заиграть и выказать всю свою кошачью натуру.
– Ну, ну, хорошо! – сказал старый граф, – всё горячится. Всё Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, – прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.
Большие заговорили о Бонапарте. Жюли, дочь Карагиной, обратилась к молодому Ростову:
– Как жаль, что вас не было в четверг у Архаровых. Мне скучно было без вас, – сказала она, нежно улыбаясь ему.
Польщенный молодой человек с кокетливой улыбкой молодости ближе пересел к ней и вступил с улыбающейся Жюли в отдельный разговор, совсем не замечая того, что эта его невольная улыбка ножом ревности резала сердце красневшей и притворно улыбавшейся Сони. – В середине разговора он оглянулся на нее. Соня страстно озлобленно взглянула на него и, едва удерживая на глазах слезы, а на губах притворную улыбку, встала и вышла из комнаты. Всё оживление Николая исчезло. Он выждал первый перерыв разговора и с расстроенным лицом вышел из комнаты отыскивать Соню.
– Как секреты то этой всей молодежи шиты белыми нитками! – сказала Анна Михайловна, указывая на выходящего Николая. – Cousinage dangereux voisinage, [Бедовое дело – двоюродные братцы и сестрицы,] – прибавила она.
– Да, – сказала графиня, после того как луч солнца, проникнувший в гостиную вместе с этим молодым поколением, исчез, и как будто отвечая на вопрос, которого никто ей не делал, но который постоянно занимал ее. – Сколько страданий, сколько беспокойств перенесено за то, чтобы теперь на них радоваться! А и теперь, право, больше страха, чем радости. Всё боишься, всё боишься! Именно тот возраст, в котором так много опасностей и для девочек и для мальчиков.
– Всё от воспитания зависит, – сказала гостья.
– Да, ваша правда, – продолжала графиня. – До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, – говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. – Я знаю, что я всегда буду первою confidente [поверенной] моих дочерей, и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то всё не так, как эти петербургские господа.
– Да, славные, славные ребята, – подтвердил граф, всегда разрешавший запутанные для него вопросы тем, что всё находил славным. – Вот подите, захотел в гусары! Да вот что вы хотите, ma chere!
– Какое милое существо ваша меньшая, – сказала гостья. – Порох!
– Да, порох, – сказал граф. – В меня пошла! И какой голос: хоть и моя дочь, а я правду скажу, певица будет, Саломони другая. Мы взяли итальянца ее учить.
– Не рано ли? Говорят, вредно для голоса учиться в эту пору.
– О, нет, какой рано! – сказал граф. – Как же наши матери выходили в двенадцать тринадцать лет замуж?
– Уж она и теперь влюблена в Бориса! Какова? – сказала графиня, тихо улыбаясь, глядя на мать Бориса, и, видимо отвечая на мысль, всегда ее занимавшую, продолжала. – Ну, вот видите, держи я ее строго, запрещай я ей… Бог знает, что бы они делали потихоньку (графиня разумела: они целовались бы), а теперь я знаю каждое ее слово. Она сама вечером прибежит и всё мне расскажет. Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. Я старшую держала строго.
– Да, меня совсем иначе воспитывали, – сказала старшая, красивая графиня Вера, улыбаясь.
Но улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает; напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно.
Старшая, Вера, была хороша, была неглупа, училась прекрасно, была хорошо воспитана, голос у нее был приятный, то, что она сказала, было справедливо и уместно; но, странное дело, все, и гостья и графиня, оглянулись на нее, как будто удивились, зачем она это сказала, и почувствовали неловкость.
– Всегда с старшими детьми мудрят, хотят сделать что нибудь необыкновенное, – сказала гостья.
– Что греха таить, ma chere! Графинюшка мудрила с Верой, – сказал граф. – Ну, да что ж! всё таки славная вышла, – прибавил он, одобрительно подмигивая Вере.
Гостьи встали и уехали, обещаясь приехать к обеду.
– Что за манера! Уж сидели, сидели! – сказала графиня, проводя гостей.


Когда Наташа вышла из гостиной и побежала, она добежала только до цветочной. В этой комнате она остановилась, прислушиваясь к говору в гостиной и ожидая выхода Бориса. Она уже начинала приходить в нетерпение и, топнув ножкой, сбиралась было заплакать оттого, что он не сейчас шел, когда заслышались не тихие, не быстрые, приличные шаги молодого человека.
Наташа быстро бросилась между кадок цветов и спряталась.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что он будет делать. Он постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала. «Пускай ищет», сказала она себе. Только что Борис вышел, как из другой двери вышла раскрасневшаяся Соня, сквозь слезы что то злобно шепчущая. Наташа удержалась от своего первого движения выбежать к ней и осталась в своей засаде, как под шапкой невидимкой, высматривая, что делалось на свете. Она испытывала особое новое наслаждение. Соня шептала что то и оглядывалась на дверь гостиной. Из двери вышел Николай.
– Соня! Что с тобой? Можно ли это? – сказал Николай, подбегая к ней.
– Ничего, ничего, оставьте меня! – Соня зарыдала.
– Нет, я знаю что.
– Ну знаете, и прекрасно, и подите к ней.
– Соооня! Одно слово! Можно ли так мучить меня и себя из за фантазии? – говорил Николай, взяв ее за руку.
Соня не вырывала у него руки и перестала плакать.
Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.