Артисевич, Вера Александровна

Вера Александровна Артисевич
В. А. Артисевич
Научная сфера:	библиотековедение
Место работы:	Саратовский государственный университет
Учёное звание:	доцент
Альма-матер:	Саратовский педагогический институт
Научный руководитель:	Александр Павлович Скафтымов
Известен как:	директор Зональной научной библиотеки СГУ (1932—1999)
Награды и премии:

Ве́ра Алекса́ндровна Артисе́вич (28 мая 1907 — 6 февраля 1999) — доцент Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского, директор Зональной научной библиотеки СГУ.

Биография

Вера Александровна родилась в Одессе 28 мая (15 мая по старому стилю) 1907 года. С 1924 работала практиканткой в Амурской городской библиотеке (Благовещенск). С 1925 заведующая библиотекой Амурского Дома работников просвещения. В 1926 переехала с семьёй в Хабаровск. С 1927 работала библиотекарем в Хабаровской Центральной Краевой библиотеке им. Н. К. Крупской. С 1929 — библиотекарь редакции газеты «Поволжская правда» (Саратов), с 18 октября — заведующая общим отделом Фундаментальной библиотеки Саратовского университета. С 15 февраля 1931 года по 1 февраля 1932 года — заместитель директора, с 1 марта 1932 — директор Фундаментальной библиотеки Саратовского государственного университета.

В 1934 году окончила филологический факультет Саратовского педагогического института.

С 8 июля 1941 года по август 1942 года — исполняющий обязанности ректора Саратовского государственного университета.

С августа 1942 года по 5 февраля 1999 года работала директором Зональной научной библиотеки СГУ.

Председатель (1960—1976) и заместитель председателя (1976—1989) Саратовского областного отделения Общества советско-чехословацкой дружбы. Инициатор организации Саратовского библиотечного общества: председатель правления (1989—1995), член правления (1995—1999).

С 1959 — заместитель председателя Центральной научно-методической библиотечной комиссии Министерства высшего образования СССР.

Память

Зональной научной библиотекe Саратовского государственного университета 20 апреля 1999 года присвоено имя Веры Александровны Артисевич.

18 октября 2000 на здании Зональной научной библиотеки открыта мемориальная доска в честь В. А. Артисевич.

Награды, почётные звания

• «Отличник народного просвещения РСФСР» (1945)
• Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945» (1946)
• Орден Трудового Красного Знамени (1961)
• Заслуженный работник культуры РСФСР (16 октября 1967)
• Медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина» (1970)
• Медаль «Тридцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1975)
• Медаль Н. К. Крупской (1977)
• Медаль «Ветеран труда» (1979)
• Медаль «Сорок лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» (1985)
• «Почётный работник высшего образования России» (1996)
• «Почётный гражданин города Саратова» (1996)
• Орден Почёта (1997)

Литература

• Горш Е. А., Никитина Н. П. В. А. Артисевич // Советское библиотековедение. 1982. № 5.
• Столяров Ю. Н. Артисевич Вера Александровна // Библиотечная энциклопедия / Гл. ред. Ю. А. Гриханов; Российская государственная библиотека. — М.: Пашков дом, 2007. — С. 42. — 1300 с. — 3 000 экз. — ISBN 5-7510-0290-3. (в пер.)

Ссылки

• [library.sgu.ru/vera/ Биография на сайте СЗНБ]. Проверено 31 августа 2009. [www.webcitation.org/66jHXC1fj Архивировано из первоисточника 7 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Артисевич, Вера Александровна

Наполеон, представляющийся нам руководителем всего этого движения (как диким представлялась фигура, вырезанная на носу корабля, силою, руководящею корабль), Наполеон во все это время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит.


6 го октября, рано утром, Пьер вышел из балагана и, вернувшись назад, остановился у двери, играя с длинной, на коротких кривых ножках, лиловой собачонкой, вертевшейся около него. Собачонка эта жила у них в балагане, ночуя с Каратаевым, но иногда ходила куда то в город и опять возвращалась. Она, вероятно, никогда никому не принадлежала, и теперь она была ничья и не имела никакого названия. Французы звали ее Азор, солдат сказочник звал ее Фемгалкой, Каратаев и другие звали ее Серый, иногда Вислый. Непринадлежание ее никому и отсутствие имени и даже породы, даже определенного цвета, казалось, нисколько не затрудняло лиловую собачонку. Пушной хвост панашем твердо и кругло стоял кверху, кривые ноги служили ей так хорошо, что часто она, как бы пренебрегая употреблением всех четырех ног, поднимала грациозно одну заднюю и очень ловко и скоро бежала на трех лапах. Все для нее было предметом удовольствия. То, взвизгивая от радости, она валялась на спине, то грелась на солнце с задумчивым и значительным видом, то резвилась, играя с щепкой или соломинкой.
Одеяние Пьера теперь состояло из грязной продранной рубашки, единственном остатке его прежнего платья, солдатских порток, завязанных для тепла веревочками на щиколках по совету Каратаева, из кафтана и мужицкой шапки. Пьер очень изменился физически в это время. Он не казался уже толст, хотя и имел все тот же вид крупности и силы, наследственной в их породе. Борода и усы обросли нижнюю часть лица; отросшие, спутанные волосы на голове, наполненные вшами, курчавились теперь шапкою. Выражение глаз было твердое, спокойное и оживленно готовое, такое, какого никогда не имел прежде взгляд Пьера. Прежняя его распущенность, выражавшаяся и во взгляде, заменилась теперь энергической, готовой на деятельность и отпор – подобранностью. Ноги его были босые.
Пьер смотрел то вниз по полю, по которому в нынешнее утро разъездились повозки и верховые, то вдаль за реку, то на собачонку, притворявшуюся, что она не на шутку хочет укусить его, то на свои босые ноги, которые он с удовольствием переставлял в различные положения, пошевеливая грязными, толстыми, большими пальцами. И всякий раз, как он взглядывал на свои босые ноги, на лице его пробегала улыбка оживления и самодовольства. Вид этих босых ног напоминал ему все то, что он пережил и понял за это время, и воспоминание это было ему приятно.
Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.
– Et puis, monsieur Kiril, vous n'avez qu'a dire un mot au capitaine, vous savez. Oh, c'est un… qui n'oublie jamais rien. Dites au capitaine quand il fera sa tournee, il fera tout pour vous… [И потом, господин Кирил, вам стоит сказать слово капитану, вы знаете… Это такой… ничего не забывает. Скажите капитану, когда он будет делать обход; он все для вас сделает…]