Артишок испанский
| Артишок испанский | |||||||||||||||||||
 | |||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||
|
Cynara cardunculus L. | |||||||||||||||||||
| Синонимы | |||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||
Артишок испанский (лат. Cynara cardunculus) — вид многолетних растений рода Артишок (Cynara) семейства Астровые (Asteraceae), произрастает в Европе и Азии.
Вероятная родина растения — Азия. Происхождение названия объясняется от арабских слов al-khurshūf (الخرشوف), через итальянское articiocco[2]. Cynara — от греч. κύον — собака, по сходству листков обёртки с собачьими зубами, или от глагола греч. κνάω — царапаю; scolymus от греч. σκώλος — кол, острие.
Содержание
Биологическое описание
| ||||||||||
Соцветие Артишока испанского
| ||||||||||
Многолетнее травянистое растение.
Листья перисторассеченные, с зубчатыми лопастными сегментами, иногда колючие, снизу опушенные, зелёные или серовато-зелёные.
Цветки собраны в большие (до 12 см в диаметре) корзинки. Обёртка почти шарообразная из многорядных, мясистых при основании, листочков. Венчик трубчатый, пятираздельный, синий или сине-фиолетовый.
Плод — семянка, крупная, голая, сплюснутая или четырёхугольная, со срезанной верхушкой.
Распространение и экология
В диком виде растет в Южной Европе и Северной Африке. Введен в культуру Средиземноморского региона задолго до нашей эры. В настоящее время выращивается во многих странах Южной Америки и Европы, особенно во Франции и Италии.
Химический состав растительного сырья
| Артишок, сырой Пищевая ценность на 100 г продукта | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Энергетическая ценность 47 ккал 197 кДж | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Источник: [www.nal.usda.gov/fnic/foodcomp/search/ USDA Nutrient database] | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
В листьях артишока содержатся флавоноидные гликозиды — производные лютеолина — цинарозид, сколимозид и цинаротризид; фенолкарбоновые кислоты (кофейная, хлорогеновая, неохлорогеновая, 4-о-кофесил-кофеил-D-хинная кислота). Кроме того, в составе растения найдены гликолиевая и глицериновая кислоты, полисахарид инулин.
Цветоложе содержит белковые вещества, углеводы, каротин, инулин, в большом количестве витамины — тиамин, рибофлавин, аскорбиновую кислоту.
Применение
Артишок начали культивировать более 5 тысяч лет тому назад, как пищевое и лекарственное растение. У древних греков и римлян он ценился выше всех других овощей. Считалось, что употребление артишока в пищу смягчает запах пота, способствует приятности дыхания, а сок, выжатый из растения до цветения, укрепляет редеющие волосы. В Испании и Португалии настой из цветов Артишока испанского и Артишока приземистого издавна используется вместо сычужной вытяжки при приготовлении овечьих и козьих сыров.
В Россию он, как декоративное растение, был завезен по указанию Петра I.
Применение в кулинарии
Артишок — популярное пряно-вкусовое овощное растение во многих странах Западной Европы, особенно во Франции, Италии, Греции. В пищу употребляют мясистое цветоложе нераскрывшихся соцветий (корзинок) и утолщенные основания чешуек нижних рядов обертки. Из сырых и консервированных артишоков приготовляют салат, в отварном виде его едят с соусами. Нижняя часть мякоти артишока — ценный диетический продукт. Благодаря наличию цинарина растение полезно пожилым людям и больным атеросклерозом (при употреблении в пищу отмечается улучшение самочувствия и снижение холестерина).
 |
 |
| ||||||||
Слева направо:
Собранный артишок. Артишок подготовленый для приготовления. Пакетик артишокового чая. | ||||||||||
Применение в медицине
В последние годы во многих странах мира из листьев артишока получены лекарственные препараты. В экспериментах на животных и в клинических испытаниях подтверждено их мочегонное, желчегонное и гипохолестеринемическое действие. Препараты артишока применяются для лечения желтухи (особенно у детей), жёлчно-каменной болезни, гепатита, эндартериита, а также атеросклероза. Имеются сведения об успешном применении его препаратов для лечения аллергии (крапивницы, сывороточной болезни и др.), ряда форм псориаза и экзем. Артишок показан в пред- и послеоперационном периоде больным, подвергшимся операциям на печени и почках. Экстракт артишока и цинарин у людей и животных при приеме внутрь оказывает выраженное холеретическое действие, увеличивая в желчи сухой остаток и содержание холестерина. При лечении сифилиса препаратами из группы арсенобензолов одновременное назначение больным экстракта артишока ослабляет их токсическое действие на печень. У больных азотемией экстракт вызывает увеличение диуреза и концентрационной способности почек, азотурию и улучшение общего состояния.
Применение в народной медицине
Древнеримский ученый Плиний Старший ценил артишок как мочегонное средство. В эпоху Возрождения и Средние века растение применяли как мочегонное, противоревматическое и желчегонное средство. В XVIII—XIX вв. листья артишока широко использовали для лечения желтухи, цинги, при отёках, ревматизме, некоторых сердечных заболеваниях, сопровождающихся отёками, как потогонное и средство, повышающее аппетит. В России упоминание о лекарственной ценности артишока впервые встречается у А. Т. Болотова («О том, что в артишоках врачебного»), использовался он в те времена при желтухе и хронической ломоте.
Классификация
Таксономия
Вид Артишок испанский входит в род Артишок (Cynara) семейства Астровые (Asteraceae) порядка Астроцветные (Asterales).
| ещё 12 семейств (согласно Системе APG II) | ещё около 10 видов | ||||||||||||
| порядок Астроцветные | род Артишок | ||||||||||||
| отдел Цветковые, или Покрытосеменные | семейство Астровые | вид Артишок испанский | |||||||||||
| ещё 44 порядка цветковых растений (согласно Системе APG II) |
ещё около 900—1000 родов | ||||||||||||
Разновидности
В ходе культивации было выведено ряд разновидностей, различающихся цветом и размером цветоложа и количеством семян. Вегетативные разновидности:
- Зелёный цвет, большой размер — Camus de Bretagne, Castel (Франция), Green globe (США).
- Зелёный цвет, средний размер — Blanca de Tudela (Испания), Argentina, Española (Чили), Blanc d'Oran (Алжир), Sakiz, Bayrampsha (Турция).
- Пурпурный цвет, большой размер — Romanesco, C3 (Италия).
- Пурпурный цвет, средний размер — Violet de Provence (Франция), Brindisino, Catanese (Италия), Violet d'Algerie (Алжир), Baladi (Египет).
Многосеменные разновидности:
- Промышленные — Madrigal, Lorca, A-106, Imperial Star.
- Зелёные — Symphony, Harmony
- Пурпурные — Concerto, Opal, Tempo.
Напишите отзыв о статье "Артишок испанский"
Примечания
- ↑ Об условности указания класса двудольных в качестве вышестоящего таксона для описываемой в данной статье группы растений см. раздел «Системы APG» статьи «Двудольные».
- ↑ [www.merriam-webster.com/cgi-bin/dictionary?artichoke artichoke] - Definition from the Merriam-Webster Online Dictionary
Литература
- Дудченко Л. Г., Козьяков А. С., Кривенко В. В. Пряно-ароматические и пряно-вкусовые растения: Справочник / Отв. ред. К. М. Сытник. — К.: Наукова думка, 1989. — 304 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-12-000483-0.
Отрывок, характеризующий Артишок испанский
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.
22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.
Дождик шел с утра, и казалось, что вот вот он пройдет и на небе расчистит, как вслед за непродолжительной остановкой припускал дождик еще сильнее. Напитанная дождем дорога уже не принимала в себя воды, и ручьи текли по колеям.
Пьер шел, оглядываясь по сторонам, считая шаги по три, и загибал на пальцах. Обращаясь к дождю, он внутренне приговаривал: ну ка, ну ка, еще, еще наддай.
Ему казалось, что он ни о чем не думает; но далеко и глубоко где то что то важное и утешительное думала его душа. Это что то было тончайшее духовное извлечение из вчерашнего его разговора с Каратаевым.
Вчера, на ночном привале, озябнув у потухшего огня, Пьер встал и перешел к ближайшему, лучше горящему костру. У костра, к которому он подошел, сидел Платон, укрывшись, как ризой, с головой шинелью, и рассказывал солдатам своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом знакомую Пьеру историю. Было уже за полночь. Это было то время, в которое Каратаев обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен. Подойдя к костру и услыхав слабый, болезненный голос Платона и увидав его ярко освещенное огнем жалкое лицо, Пьера что то неприятно кольнуло в сердце. Он испугался своей жалости к этому человеку и хотел уйти, но другого костра не было, и Пьер, стараясь не глядеть на Платона, подсел к костру.
– Что, как твое здоровье? – спросил он.
– Что здоровье? На болезнь плакаться – бог смерти не даст, – сказал Каратаев и тотчас же возвратился к начатому рассказу.
– …И вот, братец ты мой, – продолжал Платон с улыбкой на худом, бледном лице и с особенным, радостным блеском в глазах, – вот, братец ты мой…
