Артюхина, Александра Васильевна

Александра Васильевна Артюхина
Имя при рождении:	Александра Васильевна Афанасенкова
Место рождения:	Вышний Волочек, Тверская губерния, Российская империя
Награды и премии:

Александра Васильевна Артюхина (1889—1969) — советский партийный и профсоюзный деятель, участник революционного движения. Старая большевичка, член РСДРП/ВКП(б)/КПСС с 1910 года.

Биография

Родилась 25 октября (6 ноября по новому стилю) 1889 года в городе Вышний Волочек (ныне Тверской области) в семье рабочего-ткача.

Окончила начальную трехлетнюю школу. С двенадцати лет работала на ткацкой фабрике в Вышнем Волочке. В 1906 году переехала в город Петербург, работала на текстильных фабриках, затем на машиностроительном заводе «Айваз».

В 1906 году вступила в ряды революционеров, вела работу в профсоюзах текстильщиков и металлистов в Петербурге. В 1912−1914 годах Артюхину избирают в правление профсоюза металлистов, на страницах «Правды» появляются её корреспонденции, подписанные псевдонимом «Шура-металлистка». Она становится активным организатором женского рабочего движения.

В 1912 году вернулась в Вышний Волочек, была одной из активных участниц воссоздания местной группы РСДРП. В марте 1914 года, накануне Международного женского дня, её арестовывает полиция, за арестом последовала ссылка.

После февральской революции 1917 года, вернулась из ссылки. Активно участвовала в установлении Советской власти на родине. В 1917−1920 годах — член Вышневолоцкого комитета РКП(б), уездный комиссар труда и заведующая женским отделом Тверского губкома РКП(б). В 1923−1924 годах — председатель фабзавкома комбината «Пролетарка».

С 1924 года — в центральном аппарате ЦК партии: заместитель заведующего, а в 1926−1929 годах — заведующий Отдела по работе среди женщин ЦК РКП(б).

В 1924−1931 годах — редактор журнала «Работница».

Делегат XIV и XV съездов ВКП(б). Кандидат в члены ЦК РКП(б) в 1924—1925 годах, член ЦК ВКП(б) в 1925—1930 годах. В 1926−1930 годах — член Оргбюро ЦК ВКП(б) и кандидат в член Секретариата ЦК ВКП(б). В 1930—1934 годах — член Центральной контрольной комиссии ВКП(б).

С 1934 года на профсоюзной и хозяйственной работе. В 1934−1938 годах — председатель ЦК профсоюза рабочих хлопчатобумажной промышленности. В 1938−1951 годах — директор ряда текстильных фабрик в Москве.

С 1951 года — персональный пенсионер. Жила в городе Москве. До последних дней жизни принимала активное участие в общественно-политической работе.

Скончалась 7 апреля 1969 года. Похоронена в Москве на Новодевичьем кладбище. Вместе с А. В. Артюхиной похоронена её дочь — Артюхина Надежда Михайловна (1925−1987).

Память

Именем Артюхиной названы улицы в Москве и Вышнем Волочке. Так же в честь Артюхиной был назван один из первых теплоходов серии «Ленинская Гвардия». Теплоход «Александра Артюхина» спущен на воду в 1972 году.

Улица Артюхиной также расположена в Заволжском районе Твери (микрорайон Юность)

Награды

• Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 марта 1960 года в ознаменование 50-летия Международного женского дня, за выдающиеся достижения в труде и особо плодотворную общественную деятельность Артюхиной Александре Васильевне присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
• 3 ордена Ленина (07.03.1933; 28.11.1959; 07.03.1960)
• 2 ордена «Знак Почёта» (22.01.1944; 06.12.1957)
• медаль «За трудовую доблесть» (14.03.1964)
• другие медали

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11864 Артюхина, Александра Васильевна]. Сайт «Герои Страны».

• Артюхина Александра Васильевна // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.hrono.ru/biograf/artyuhina.html Биография на сайте пректа ХРОНОС]
• [lkrkrp.narod.ru/bolsheviki/artyuhina.htm Александра Васильевна АРТЮХИНА]
• [tver-people.narod.ru/chapter/1/ Люди Тверского края]

Отрывок, характеризующий Артюхина, Александра Васильевна

– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.
– Он покажи порядок, закон покажи, на то начальство поставлено! Так ли я говорю, православные? – говорил высокий малый, чуть заметно улыбаясь.
– Он думает, и начальства нет? Разве без начальства можно? А то грабить то мало ли их.
– Что пустое говорить! – отзывалось в толпе. – Как же, так и бросят Москву то! Тебе на смех сказали, а ты и поверил. Мало ли войсков наших идет. Так его и пустили! На то начальство. Вон послушай, что народ то бает, – говорили, указывая на высокого малого.
У стены Китай города другая небольшая кучка людей окружала человека в фризовой шинели, держащего в руках бумагу.
– Указ, указ читают! Указ читают! – послышалось в толпе, и народ хлынул к чтецу.
Человек в фризовой шинели читал афишку от 31 го августа. Когда толпа окружила его, он как бы смутился, но на требование высокого малого, протеснившегося до него, он с легким дрожанием в голосе начал читать афишку сначала.
«Я завтра рано еду к светлейшему князю, – читал он (светлеющему! – торжественно, улыбаясь ртом и хмуря брови, повторил высокий малый), – чтобы с ним переговорить, действовать и помогать войскам истреблять злодеев; станем и мы из них дух… – продолжал чтец и остановился („Видал?“ – победоносно прокричал малый. – Он тебе всю дистанцию развяжет…»)… – искоренять и этих гостей к черту отправлять; я приеду назад к обеду, и примемся за дело, сделаем, доделаем и злодеев отделаем».
Последние слова были прочтены чтецом в совершенном молчании. Высокий малый грустно опустил голову. Очевидно было, что никто не понял этих последних слов. В особенности слова: «я приеду завтра к обеду», видимо, даже огорчили и чтеца и слушателей. Понимание народа было настроено на высокий лад, а это было слишком просто и ненужно понятно; это было то самое, что каждый из них мог бы сказать и что поэтому не мог говорить указ, исходящий от высшей власти.
Все стояли в унылом молчании. Высокий малый водил губами и пошатывался.
– У него спросить бы!.. Это сам и есть?.. Как же, успросил!.. А то что ж… Он укажет… – вдруг послышалось в задних рядах толпы, и общее внимание обратилось на выезжавшие на площадь дрожки полицеймейстера, сопутствуемого двумя конными драгунами.
Полицеймейстер, ездивший в это утро по приказанию графа сжигать барки и, по случаю этого поручения, выручивший большую сумму денег, находившуюся у него в эту минуту в кармане, увидав двинувшуюся к нему толпу людей, приказал кучеру остановиться.
– Что за народ? – крикнул он на людей, разрозненно и робко приближавшихся к дрожкам. – Что за народ? Я вас спрашиваю? – повторил полицеймейстер, не получавший ответа.
– Они, ваше благородие, – сказал приказный во фризовой шинели, – они, ваше высокородие, по объявлению сиятельнейшего графа, не щадя живота, желали послужить, а не то чтобы бунт какой, как сказано от сиятельнейшего графа…
– Граф не уехал, он здесь, и об вас распоряжение будет, – сказал полицеймейстер. – Пошел! – сказал он кучеру. Толпа остановилась, скучиваясь около тех, которые слышали то, что сказало начальство, и глядя на отъезжающие дрожки.
Полицеймейстер в это время испуганно оглянулся, что то сказал кучеру, и лошади его поехали быстрее.
– Обман, ребята! Веди к самому! – крикнул голос высокого малого. – Не пущай, ребята! Пущай отчет подаст! Держи! – закричали голоса, и народ бегом бросился за дрожками.
Толпа за полицеймейстером с шумным говором направилась на Лубянку.
– Что ж, господа да купцы повыехали, а мы за то и пропадаем? Что ж, мы собаки, что ль! – слышалось чаще в толпе.


Вечером 1 го сентября, после своего свидания с Кутузовым, граф Растопчин, огорченный и оскорбленный тем, что его не пригласили на военный совет, что Кутузов не обращал никакого внимания на его предложение принять участие в защите столицы, и удивленный новым открывшимся ему в лагере взглядом, при котором вопрос о спокойствии столицы и о патриотическом ее настроении оказывался не только второстепенным, но совершенно ненужным и ничтожным, – огорченный, оскорбленный и удивленный всем этим, граф Растопчин вернулся в Москву. Поужинав, граф, не раздеваясь, прилег на канапе и в первом часу был разбужен курьером, который привез ему письмо от Кутузова. В письме говорилось, что так как войска отступают на Рязанскую дорогу за Москву, то не угодно ли графу выслать полицейских чиновников, для проведения войск через город. Известие это не было новостью для Растопчина. Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество и жители до половины повыехали, – граф Растопчин знал, что Москва будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во время первого сна, удивило и раздражило графа.