Артёменко, Степан Елизарович

Степан Елизарович Артёменко
Дата рождения	9 (22) января 1913(1913-01-22)
Место рождения	село Рацулово, Одесский уезд, Херсонская губерния, Российская империя
Дата смерти	5 мая 1977(1977-05-05) (64 года)
Место смерти	Одесса, Украинская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1935—1937, 1941—1955
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война Сталинградская битва Курская дуга
Награды и премии

Степа́н Елиза́рович Артёменко (9 [22] января 1913 — 5 мая 1977) — командир батальона 447-го стрелкового полка, дважды Герой Советского Союза.

Биография

Родился 9 [22] января 1913 года в селе Рацулово Херсонской губернии (ныне село Малиновка Ивановского района Одесской области Украины), в семье крестьянина. По национальности украинец. Член ВКП(б)-КПСС с 1941 года. Окончил начально-среднюю школу в 1927 году. Проходил курсы зоотехников. В Красной Армии с 1935 года. После срочной службы с 24 ноября 1937 года в должности участкового уполномоченного работал в Раздельнянском районном отделе НКВД.

На фронтах Великой Отечественной войны с августа 1941 года. Был рядовым бойцом. В боях под Харьковом заменил выбывшего из строя командира взвода и несколько дней с группой бойцов держал оборону, не пропустив на своём участке врага. На Изюм-Барвенковском направлении Артёменко командовал ротой автоматчиков в танковой бригаде.

Участник Сталинградской битвы. Воевал на Курской дуге, Западной Украине и в Польше.

В январе 1945 года при прорыве обороны противника на западном берегу Вислы батальон Артёменко овладел двумя линиями вражеских траншей, а затем вместе с танкистами ворвался в город Сохачев и разгромил находившийся там вражеский гарнизон.

Звание Героя Советского Союза капитану Артёменко присвоено 27 февраля 1945 года за умелое командование батальоном 447-го стрелкового полка (397-я стрелковая дивизия, 61-я армия, 1-й Белорусский фронт) при прорыве вражеской обороны южнее Варшавы, в боях за город Шнейдемюль (Пила, Польша), личное мужество и героизм.

Войну закончил в Берлине, где в уличном бою был тяжело ранен (третье ранение).

31 мая 1945 года за боевые отличия при форсировании реки Одер и в боях за Берлин майор Артёменко награждён второй медалью «Золотая Звезда».

После войны продолжал службу в армии. В 1946—1948 годы окончил курсы усовершенствования офицерского состава. До 1955 года полковник Артёменко был военным комиссаром райвоенкомата в Одессе. Умер 5 мая 1977 года. Похоронен в Одессе на 2-Христианском кладбище.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» № 5687
• Медаль «Золотая Звезда»
• Орден Ленина
• 2 ордена Красного Знамени
• Орден Александра Невского
• Орден Отечественной войны 1 степени
• Орден Красной Звезды
• Медали

Память

• Бронзовый бюст на малой родине.
• Мемориальная доска в Одессе на доме, где последнее время проживал.
• Мемориальная доска в Раздельной на здании районного отдления МВД Украины.
• В Раздельной его именем назван переулок.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=979 Артёменко, Степан Елизарович]. Сайт «Герои Страны». (Проверено 14 февраля 2009)

Отрывок, характеризующий Артёменко, Степан Елизарович

За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.