Арушанян, Баград Исаакович

Баград Исаакович Арушанян
Дата рождения	27 февраля 1903(1903-02-27)
Место рождения	деревня Веришен, Горисский уезд, Эриванская губерния
Дата смерти	19 октября 1994(1994-10-19) (91 год)
Место смерти	Москва
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Пехота
Годы службы	1923 — 1951 годы
Звание
Командовал	14-й стрелковый корпус 11-й гвардейский стрелковый корпус
Сражения/войны	Советско-финская война Великая Отечественная война
Награды и премии

Баград Исаакович Арушанян (27 февраля 1903 года, деревня Веришен, Горисский уезд, Эриванская губерния — 19 октября 1994 года, Москва) — советский военный деятель, Генерал-лейтенант (1945 год).

Начальная биография

Баграт Исаакович Арушанян родился 27 февраля 1903 года в деревне Веришен Горисского уезда Эриванской губернии.

Военная служба

Довоенное время

В 1920 году Арушанян был призван в ряды армии Армянской буржуазной республики, в которой прослужил 15 дней. В ноябре 1923 года был призван в ряды РККА и направлен на учёбу в Армянскую объединённую нормальную военную школу, по окончании которой в сентябре 1926 года служил в 1-м Армянском стрелковом полку (Армянская стрелковая дивизия, Кавказская Краснознамённая армия) на должностях командира взвода, роты, батальона и начальника полковой школы.

В 1931 году вступил в ряды ВКП(б).

В апреле 1933 года Арушанян был направлен на учёбу в Военную академию имени М. В. Фрунзе, по окончании которой в 1936 году был направлен в Киевский военный округ, где служил на должностях помощника начальника и временно исполняющего должность начальника 1-й части штаба 15-й стрелковой дивизии.

В январе 1938 года был назначен на должность помощника начальника штаба 6-го стрелкового корпуса, в сентябре 1938 года — на должность начальника 1-го отдела штаба Одесской армейской группы, а в январе 1940 года — на должность начальника штаба 19-го стрелкового корпуса (Ленинградский военный округ). Принимал участие в боевых действиях советско-финской войны.

В апреле 1940 года был назначен на должность начальника оперативного отдела штаба, а в июле — на должность начальника штаба 12-й армии (Киевский военный округ).

Великая Отечественная война

В начале Великой Отечественной войны 12-я армия была включена в Юго-Западный фронт, в составе которого принимала участие в приграничных сражениях западнее города Станислав, а во второй половине июля армия в составе Южного фронта вела оборону на уманском направлении, во время которой Арушанян, являясь начальником штаба 12-й армии, попал в окружение в районе города Умань. В начале сентября вместе с группой из 5 бойцов вышел из окружения и перешёл линию фронта в районе села Озеры на Днепре. 13 октября 1941 года приказом командующего войсками Юго-Западного фронта С. К. Тимошенко Арушанян был назначен на должность начальника тыла — заместителя командующего войсками Юго-Западного фронта, а с начала ноября исполнял должность начальника штаба 56-й армии, участвовавшей в ходе Ростовских оборонительной и наступательной операций, а затем в наступлении и обороне в районе Таганрога и на ростовском направлении.

В июне 1942 года Баград Исаакович Арушанян был арестован органами НКВД, причиной чего стало его нахождение в окружении в 1941 году. По окончании следствия в июле 1943 года Арушанян был направлен на учёбу на ускоренный курс при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова, по окончании которого в декабре 1943 года был назначен на должность заместителя командующего 4-й ударной армией (1-й Прибалтийский фронт), участвовавшей в ходе Невельской, Полоцкой и Режицко-Двинской наступательных операций. С 10 по 23 августа 1944 года командовал 14-м стрелковым корпусом, участвовавшим в ходе на завершающем этапе Белорусской наступательной операции и освобождении города Виесите.

23 августа 1944 года Арушанян был назначен на должность командира 11-го гвардейского стрелкового корпуса (2-я гвардейская армия, 1-й Прибалтийский фронт), который участвовал в ходе Прибалтийской наступательной операции, за что Баграт Исаакович Арушанян был награждён орденом Красного Знамени. В декабре 2-я гвардейская армия, в которую входил корпус под командованием Арушаняна, был включен в состав 3-го Белорусского фронта и вскоре принял участие в ходе Восточно-Прусской наступательной операции и освобождении города Даркемен и населенного пункта Норденбург. За образцовое выполнение заданий командования при овладении городом и крепостью Пиллау 11-й гвардейский стрелковый корпус был награждён орденом Суворова 2 степени, а генерал-лейтенант Арушанян — орденом Кутузова 2 степени.

Послевоенная карьера

В январе 1946 года был назначен на должность старшего преподавателя Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова. В июне 1949 года было присвоено право окончившего эту академию с вручением диплома.

В сентябре 1951 года генерал-лейтенант Баграт Исаакович Арушанян вышел в отставку. Умер 19 октября 1994 года в Москве.

Награды

• Орден Ленина;
• Три ордена Красного Знамени;
• Орден Суворова 2 степени;
• Орден Кутузова 2 степени;
• Орден Отечественной войны 1 степени (11.03.1985);
• Медали.

Литература

Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 1. — С. 52—53. — ISBN 5-901679-08-3.

Отрывок, характеризующий Арушанян, Баград Исаакович

– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.