Архаров, Владимир Иванович

Владимир Иванович Архаров
укр. Володимир Іванович Архаров
Место рождения:	Одесса
Место смерти:	Донецк
Страна:	СССР, Украина
Научная сфера:	физика твёрдого тела
Учёная степень:	доктор технических наук
Альма-матер:	Ленинградский политехнический институт
Награды и премии:

Влади́мир Ива́нович Арха́ров (укр. Володимир Іванович Архаров; 14 [27] февраля 1907, Одесса, Российская империя — 26 сентября 1997 года) — советский физик (специализация — физика твёрдого тела), доктор технических наук (1945), профессор (1946), академик (1965) Национальной академии наук Украины.

Владимир Архаров основатель научной школы мезоскопических явлений в твёрдых телах.

Биография

Владимир Архаров родился 14 (27) февраля 1907 года в Одессе в семье военного врача. Его отец имел крестьянские корни, мать была из дворян.

В 1924 году Владимир Архаров закончил Нижегородский индустриальный техникум по специальности «Техник по теплотехнике».

С осенней сессии 1925 года Архаров начал учёбу на физико-техническом отделении Нижегородского университета, откуда в 1928 году перевёлся на физико-механический факультет Ленинградского политехнического института.

Учёбу в Ленинградском политехе Владимир сочетал с научной работой в одной из лабораторий Ленинградского физико-технического института, где прошёл путь от препаратора (1928) до старшего инженера (1932).

В 1931 году Архаров окончил Ленинградский политехнический институт по специальности инженера-физика.

В 1932 году Владимир Архаров был включён в штат создаваемого в Свердловске Уральского физико-технического института.

В 1932—1934 годах и 1937—1965 годах Архаров работал в Уральском физико-техническом институте, преобразованном затем в Институт физики металлов. В перерыве — с 1934 года до осени 1936 года он работал в Горьковском физико-техническом институте. В Уральском физтехе Архаров начинал старшим научным сотрудником лаборатории диффузии, но уже в 1941 году стал заведующим этой лаборатории.

В 1938 году Архаров без защиты диссертации получил степень кандидата технических наук, а в 1945 году защитил докторскую диссертацию.

В 1946 году Владимир Иванович Архаров утверждён в звании профессора.

По совместительству с научной, Владимир Архаров занимался педагогической деятельностью:

• В 1931—1934 годы был ассистентом кафедры экспериментальной физики в Ленинградском физико-механическом институте.
• В 1934—1936 годах — доцентом в Горьковском университете.
• В 1938—1941, 1943, 1946—1947 годах — доцентом, а после заведующим кафедрой общей физики в Свердловском педагогическом институте.

В 1953 году дало о себе знать дворянское происхождение Владимира Ивановича. Представители комиссии отдела науки ЦК КПСС потребовали удаления Архарова из университета. На заседании учёного совета их поддержали некоторые коллеги Архарова, которым было известно его отношение к некоторым сторонам общественной жизни. Так декан историко-филологического факультета А. В. Жаркова констатировала:

Мы давно слышали со стороны товарищей с кафедр естественных наук (Архарова, Малкина), что общественная наука, это — не наука.

Впрочем, ректору института Г. И. Чуфарову удалось тогда отстоять одного из лучших профессоров.

В 17 декабря 1965 года Владимир Иванович Архаров, как один из ведущих советских специалистов по физическому материаловедению, был избран действительным членом Академии наук Украинской ССР и вскоре переезжает в Донецк, где создаёт лабораторию в Донецком физико-техническом институте и кафедру в местном университете.

В 1966—1972 годах работал в Донецком физико-техническом институте АН Украины.

В 1975—1982 годах — заведующий отдела Института проблем материаловедения АН Украины (Донецк).

Владимир Иванович Архаров умер 26 сентября 1997 года в Донецке^{[уточнить]}.

Научная деятельность

Владимир Иванович Архаров считается воспитанником научной школы академика Абрама Фёдоровича Иоффе.

Научные труды Владимира Архарова посвящены физике твёрдого тела, металлофизике, физическому металловедению.

Выделяют несколько направлений научной тематики Владимира Архарова:

• Исследование механизма высокотемпературного окисления железа. В ходе этих работ установлена связь между структурой окалины и скоростью окисления и предложены первые гипотезы о структурном механизме жаростойкости и защитного действия оксидных плёнок. Именно на основе этих работ была написана и защищена докторская диссертация.
• Работы по электролитическому хромированию, которые позволили выяснить типы структур в электролитических осадках, а также процессы рекристализации в них. В ходе этих работ была предложена наиболее вероятная картина влияния различных факторов, обусловливающих природу осадков, на механизм их образования, и попутно решён ряд технологических вопросов.
• Во время Великой Отечественной войны Архаровым были разработаны методика и технология газового хромирования стальных изделий. Эта работа позволила решить проблему выбора материалов для производства важного оборонного изделия, наладить его серийное изготовление.
• Вопросы методологии техники рентгеноструктурного анализа. Учёным была разработана методика фокусирования рентгеновских лучей, позволившая сократить время экспозиции рентгенограмм в 1,5-2 тыс. раз, предложена методика рентгеновского контроля за производством пьезокварцевых пластинок, даны методические и конструктивные решения ряда задач по применению рентгеновских лучей в производстве.

Владимир Архаров основатель научной школы мезоскопических явлений в твёрдых телах. Им было выполнено введение и разработка представлений о коллективных элементарных актах и эстафетную передачу активации в процессе диффузии и рекристаллизации в твёрдом теле; выявлены явления межкристаллитной внутренней адсорбции растворенных компонентов и примесей и установлена роли этого явления в формировании механических и физических свойств; созданы и развиты концепции мезоскопичного рассмотрения явлений в твёрдом теле с ведением характерных структурных масштабов, при которых элементарные акты рассматриваемых явлений становятся коллективными.

Педагогическая деятельность

В Уральском университете

Кафедра, которую Владимир Архаров возглавил в Уральском университете, была одной из первых в стране кафедр физики твёрдого тела, поэтому на его плечи легли разработка учебного плана, налаживание учебного процесса и организация методической работы. С осени 1947 года на третьем курсе физико-математического факультета была начата специализация студентов по физике твёрдого тела и уже в 1950 году она выпустила первых специалистов в этой области.

За время работы на кафедре физики твёрдого тела в Уральском университете Архаров создал своё научное направление, опубликовал более 260 научных статей, подготовил 6 докторов и более 40 кандидатов физико-математических наук. Особо выделяют профессора, доктора физико-математических наук, заслуженного деятеля науки России Виталия Николаевича Конева (1923—1998).

Коллекция академика Архарова

Владимир Иванович Архаров увлекался изобразительным искусством и коллекционированием.

С 1985 года началась дружба учёного с Донецким художественным музеем. Тогда он подарил музею альбом гравюр «Душенька» одного из известных мастеров графики графа Фёдора Толстого, приходившегося дядей русскому писателю Алексею Толстому, созданный с авторских досок при жизни мастера в 1850 году.

Позже в музейное собрание были переданы два редких альбома гравюр из личной библиотеки академика Архарова, посвящённых русским столицам: И. Павлова — «Московские дворики» и П. Шиллинговского — «Петербург. Руины и возрождение», а также журналы, ставшие библиографической редкостью, — «Мир искусства» рубежа XIX—XX веков и «Жар-Птица» — издание 1920-х годов.

Из коллекции Архарова в музей поступили также такие раритеты, как первый научный каталог Русского музея Императора Александра III, составленного бароном Н. Врангелем, альбом «Галерея Шантильи», Париж и другие.

Музеем были унаследованы картины, гравюры, редчайшие издания, китайские нэцкэ, древнее декоративное искусство Японии, Индии, Вьетнама, Русского Севера и другие вещей, которые покупал Владимир Иванович, бывая на научных съездах и конференциях.

Личная жизнь

Дочь — Ирина Владимировна Архарова — архитектор, лауреат Государственной премии Совмина СССР. Написала об отце книгу — «Путь учёного», предисловие для которой создал Президент НАН Украины — Борис Евгеньевич Патон.

Награды и премии

• Орден Красной Звезды — за работы по методике и технологи газового хромирования стальных изделий, выполненных во время Великой Отечественной войны
• Орден «Знак Почёта» (1954)
• первая премия Уральского университета за лучшую научную работу (1965; вместе с Виталием Николаевичем Коневым).

Литература

• Храмов Ю. А. Архаров Владимир Иванович // Физики: Биографический справочник / Под ред. А. И. Ахиезера. — Изд. 2-е, испр. и дополн. — М.: Наука, 1983. — С. 20. — 400 с. — 200 000 экз. (в пер.)

Отрывок, характеризующий Архаров, Владимир Иванович

Он пожал плечами. Официант повел молодого человека вниз и вверх по другой лестнице к Петру Кирилловичу.


Пьер так и не успел выбрать себе карьеры в Петербурге и, действительно, был выслан в Москву за буйство. История, которую рассказывали у графа Ростова, была справедлива. Пьер участвовал в связываньи квартального с медведем. Он приехал несколько дней тому назад и остановился, как всегда, в доме своего отца. Хотя он и предполагал, что история его уже известна в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё таки в день приезда пошел на половину отца. Войдя в гостиную, обычное местопребывание княжен, он поздоровался с дамами, сидевшими за пяльцами и за книгой, которую вслух читала одна из них. Их было три. Старшая, чистоплотная, с длинною талией, строгая девица, та самая, которая выходила к Анне Михайловне, читала; младшие, обе румяные и хорошенькие, отличавшиеся друг от друга только тем, что у одной была родинка над губой, очень красившая ее, шили в пяльцах. Пьер был встречен как мертвец или зачумленный. Старшая княжна прервала чтение и молча посмотрела на него испуганными глазами; младшая, без родинки, приняла точно такое же выражение; самая меньшая, с родинкой, веселого и смешливого характера, нагнулась к пяльцам, чтобы скрыть улыбку, вызванную, вероятно, предстоящею сценой, забавность которой она предвидела. Она притянула вниз шерстинку и нагнулась, будто разбирая узоры и едва удерживаясь от смеха.
– Bonjour, ma cousine, – сказал Пьер. – Vous ne me гесоnnaissez pas? [Здравствуйте, кузина. Вы меня не узнаете?]
– Я слишком хорошо вас узнаю, слишком хорошо.
– Как здоровье графа? Могу я видеть его? – спросил Пьер неловко, как всегда, но не смущаясь.
– Граф страдает и физически и нравственно, и, кажется, вы позаботились о том, чтобы причинить ему побольше нравственных страданий.
– Могу я видеть графа? – повторил Пьер.
– Гм!.. Ежели вы хотите убить его, совсем убить, то можете видеть. Ольга, поди посмотри, готов ли бульон для дяденьки, скоро время, – прибавила она, показывая этим Пьеру, что они заняты и заняты успокоиваньем его отца, тогда как он, очевидно, занят только расстроиванием.
Ольга вышла. Пьер постоял, посмотрел на сестер и, поклонившись, сказал:
– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.