Архивы Белоруссии
Поделись знанием:
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Архивы Беларуси
Содержание
Органы и учреждения
Органы и учреждения Государственной архивной службы[1]
- Республиканский орган Государственной архивной службы
- Научно-исследовательские учреждения
- [belniidad.by Белорусский научно-исследовательский институт документоведения и архивного дела (БелНИИДАД)]
- Белорусский научно-исследовательский центр электронной документации (БелНИЦЭД)
- Специальные лаборатории
- Республиканская техническая лаборатория микрофильмирования страхового фонда документации
- Центральная лаборатория микрофотокопирования и реставрации документов Национального архивного фонда Республики Беларусь
- Республиканские архивы
- Национальный архив Республики Беларусь
- Национальный исторический архив Беларуси
- Национальный исторический архив Беларуси в г. Гродно
- Белорусский государственный архив кинофотофонодокументов
- Белорусский государственный архив-музей литературы и искусства
- Белорусский государственный архив научно-технической документации
- Минск и области страны
- Периодическое издание Государственной архивной службы[9]
Нормативная база
 |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Нормативная база архивного дела и делопроизводства в Республике Беларусь[10]
Архивное дело
История
1863 год — начал действовать Витебский центральный архив древних актов (первый централизованный государственный архив на территории современной Республики Беларусь[11].
Цель создания — хранение актовых книг судебных учреждений бывшей Речи Посполитой за период с XVI до конца XVIII века по территории, находившейся в границах Витебской, Могилевской и Смоленской губерний Российской империи[11].
Конец XIX века — в Витебском архиве — более 1800 актовых книг, в Виленском — более 23 000 книг (из них значительная часть относилась к территории Белоруссии).
1 января 1903 года — ликвидиция Витебского архива, передача в Виленский архив всех документов.
Напишите отзыв о статье "Архивы Белоруссии"
Литература
- [archives.gov.by/index.php?id=20 Архивные справочники]
См. также
- Архивы России
- Межевой архив
- Память мира — Европа и Северная Америка
- Белорусский архив древних грамот
- Белорусский государственный архив кинофотофонодокументов
- Источники по истории белорусской православной церкви в архивах Ватикана
Примечания
- ↑ [archives.gov.by/index.php?id=6 Органы и учреждения Государственной архивной службы]
- ↑ [archives.gov.by/index.php?id=286773 Минск]
- ↑ [archives.gov.by/index.php?id=630065 Брестская область]
- ↑ [archives.gov.by/index.php?id=386413 Витебская область]
- ↑ [archives.gov.by/index.php?id=524505 Гомельская область]
- ↑ [archives.gov.by/index.php?id=324218 Гродненская область]
- ↑ [archives.gov.by/index.php?id=121826 Минская область]
- ↑ [archives.gov.by/index.php?id=950408 Могилевская область]
- ↑ [archives.gov.by/index.php?id=130462 Периодическое издание Государственной архивной службы]
- ↑ [archives.gov.by/index.php?id=8 Нормативная база архивного дела и делопроизводства в Республике Беларусь]
- ↑ 1 2 [archives.gov.by/index.php?id=661347 История архивного дела в Беларуси]
Ссылки
- [archives.gov.by/index.php?id=229181 85 лет Государственной архивной службе Республики Беларусь]
- [news.tut.by/culture/226780.html "Всемирное фото", совместный проект портала TUT.BY и Белорусского государственного архива кинофотофонодокументов (г. Дзержинск)]
- [www.map.by/gosudarstvo/arhivy.htm Архивы в Минске]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Архивы Белоруссии
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
