Епископ

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Архиерейский дом»)
Перейти к: навигация, поиск

Епи́скоп (др.-греч. ἐπίσκοπος — «надзирающий, надсматривающий»; от ἐπί — «на, при» + σκοπέω — «смотрю»; лат. episcopus) в Христианской Церкви — священнослужитель третьей (высшей) степени священства, также архиере́й (др.-греч. ἀρχιερεύς от др.-греч. ἀρχι- — «главный, старший» + др.-греч. ἱερεύς — «священник»).





История и значение термина

Первоначально, в апостольское время, термин «епископ», как он употребляется в посланиях апостола Павла, обозначал старшего наставника отдельной общины последователей Иисуса Христа. Епископы надзирали за христианами конкретного города или конкретной провинции, в отличие от апостолов (преимущественно странствующих проповедников). Впоследствии термин обретает более специфическое значение высшей степени священства — над пресвитерской и диаконской.

С появлением различных епископских званий — поначалу почётных — архиепископа, митрополита, патриарха, папы, термин в русском языке также стал обозначением младшего из них, хотя не потерял и более общего значения, для которого также используют термин архиере́й (др.-греч. ἀρχιερεύς). В греческом православии общим термином обычно является ‘ιεράρχης’, то есть ‘иера́рх’ («священнонача́льник»).

Сам Иисус Христос именуется апостолом Павлом в Послании к Евреям «Архиереем (первосвяще́нником)[1] по чину Мелхиседекову во веки» — др.-греч. «ὅπου πρόδρομος ὑπὲρ ἡμῶν εἰσῆλθεν Ἰησοῦς, κατὰ τὴν τάξιν Μελχισεδὲκ ἀρχιερεὺς γενόμενος εἰς τὸν αἰῶνα». (Евр. 6, 20)

Епископ в Новозаветное время

В оригинальном греческом тексте Нового Завета находим 5 упоминаний слова «епископ» (др.-греч. ἐπίσκοπος):

В Первом послании апостола Петра сам Иисус Христос именуется «Пастырем и Блюстителем душ Ваших» (1 Петр 2, 25) — др.-греч. «τὸν ποιμένα καὶ ἐπίσκοπον τῶν ψυχῶν ὑμῶν».

Должность епископа в различных конфессиях христианской церкви

Канонические основания и роль епископа в Церкви

По учению как Православной, так и Католической церквей, одним из существенных признаков канонической легитимности и действительности священства вообще и епископства в частности признаётся их апостольское преемство, то есть прямое принятие священства от того, кто сам получил полноту власти в Церкви от апостолов — через последовательный и непрерывный ряд их преемников.

Апостольское преемство осуществляется в Церкви через епископов. Епископская хиротония (рукоположение) должна совершаться собором епископов (то есть несколькими епископами) — минимум двумя епископами (1-е Апостольское Правило).

Как первосвященник епископ может совершать в своей епархии все священнодействия: исключительно ему принадлежит право рукоположения пресвитеров, диаконов, иподиаконов, и хиротесии низших клириков, освящения антиминсов. Имя епископа возносится за богослужением во всех храмах его епархии[2]. Всякий священник может совершать богослужение только с благословения своего правящего епископа. В византийской традиции православия видимый знак такого благословения — выданный епископом антиминс, возлежащий на престоле храма.

Епископу подчиняются также все монастыри, находящиеся на территории его епархии (кроме ставропигиальных, подчиняющихся непосредственно Патриарху — Предстоятелю поместной Церкви).

К половине VII века обычай обязательного безбрачия епископов стал восприниматься как норма, что было закреплено в 12-м и 48-м Правилах Трулльского собора (Известного также как «Пято-шестой»). Причём последнее правило предусматривает: «Жена производимаго в епископское достоинство, предварительно разлучася с мужем своим, по общему согласию, по рукоположении его во епископа, да вступит в монастырь, дале́ко от обитания сего епископа созданный, и да пользуется содержанием от епископа». В практике Русской Церкви закрепился обычай, имеющий силу закона, совершать хиротонию в епископа только над лицами, принявшими монашеский постриг в малую схиму. Примерно в это же время исчезли хорепископы — епископы сельских округов и отдельных приходов (епископы, не имеющие ни епархий, ни высоких должностей).

Епископ в православии

Епископство в России

В 961 году состоялся безрезультатный визит в Киев посланника Оттона Адальберта (будущего первого архиепископа Магдебургского), подчинявшегося Римскому папе.

В 988 году Киевский Великий князь Владимир Святославич с подданными принял христианство от греков. Первый Митрополит Киевский и всея Руси Михаил, прибывший в Киев для постоянного пребывания, был поставлен Константинопольским патриархом Николаем II Хрисовергом.

В истории Русской Церкви имеется несколько случаев политических разногласий и даже конфликтов между епископами и государственными властителями — князьями, царями. До 1448 года русские епископы обычно утверждались на служение решением Константинопольских патриархов и обычно были греками. Первым Киевским митрополитом из русских был Иларион Киевский.

В 1155 году Юрий Долгорукий изгнал Киевского митрополита Климента Смолятича, поставленного в 1147 году на митрополичью кафедру по инициативе великого князя Изяслава II Мстиславича без санкции патриарха. За приверженность церковной дисциплине Новгородского епископа Нифонта во время киевского раскола Константинопольский патриарх предоставил Новгородской кафедре автономию от Киева. Новгородцы стали избирать ставленника в архиепископа Новгородского на своём вече из числа местных священнослужителей. Так, в 1156 году новгородцы впервые самостоятельно избрали ставленником в архиепископа Новгородского Аркадия, а в 1228 году сместили Арсения.

Наиболее острый конфликт случился между Новгородскими архиепископами и Великими князьями Московскими в XIVXV века.

Избрание в Москве Рязанского епископа Ионы Митрополитом Киевским и всея Руси в 1448 ознаменовало фактическую автокефализацию Московской Церкви (северо-восточной части Русской Церкви). Западнорусские епископы сохранили организационную самостоятельность от Москвы, оставаясь под юрисдикцией Константинополя.

Касательно возрастного ценза для поставляемого в епископы, имевший на Руси применение «Номоканон» (Титул I. Гл. 23) предусматривает минимальным 35-летний возраст для ставленника (кандидата), а в ис­ключительных случаях — 25-летний.

В синодальную эпоху (1700—1917) возведение в епископский сан, равно как и перемещение архиереев в иную епархию, производилось по указу императора Святейшему Синоду. После падения монархии (1917), в течение нескольких лет, имела место выборность епископата (духовенством и мирянами епархии). В современной РПЦ архиерейские хиротонии и назначения производятся решением Священного синода.

В современное время в Русской православной церкви наблюдается процесс деления епархий и увеличения количества епископов для активизации церковной деятельности.

Епископ в Римско-католической церкви

В Римско-католической церкви епископу принадлежит прерогатива совершения не только таинства священства, но также и миропомазания (конфирмации).

Совершенно особое место в епископате принадлежит Епископу Рима, особый статус которого, развиваясь на Западе в течение столетий, был закреплён решениями I Ватиканского собора.

В соответствии с догматической конституцией II Ватиканского собора Lumen gentium (провозглашена Павлом VI 21 ноября 1964) был создан институт коллегиального участия епископов в управлении Церковью. Римский Папа служит президентом Коллегии епископов. Папа, согласно учению Римской Церкви, «имеет над Церковью, в силу своей должности наместника Христа и пастыря всей Церкви, полную, верховную и вселенскую власть, которую он вправе всегда свободно осуществлять. Коллегия Епископов обладает властью не иначе, как в единении с Римским Первосвященником в качестве главы»[3].

Епископ в протестантизме

Епископы в протестантских конфессиях признаются только как временно назначаемые (или избираемые) административно-учительные главы общин, а не как наследники особых благодатных даров или полномочий, которые существуют с апостольских времён. Это связано с отрицанием апостольской преемственности в понимании исторических церквей. Для протестантов апостольское преемство заключается в максимально возможной близости к вероучению Церкви времён Христа и апостолов.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3380 дней] При этом в книгах Нового Завета не прослеживается разницы между пресвитером христианской общины и епископом. В Новом Завете это синонимы, означающие одну и ту должность в общине.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 3380 дней]

С началом эпохи Реформации, служение стало рассматриваться не как «sacerdotium» — жертвенное служение, но как «ministerium» — обслуживающее служение, которое должно обслуживать общину Словом Божиим и Таинствами. Поэтому в Аугсбургском вероисповедании, артикул V, служение называется «ministerium docendi evangelium et porrigendi sacramenta», — служение провозглашения Евангелия и отправления Таинств, которое было установлено Богом, чтобы люди могли получать оправдывающую веру. Епископат же, являясь важным и полезным органом в протестантских церквях и деноминациях, не считается принадлежащим к особому сану. Епископы именуются так же председательствующими пасторами, и в их обязанности входит председательствовать на Конференциях, делать назначения и рукополагать в дьяконы и в пресвитеры, и вообще наблюдать за жизнью Церкви.

Отличие протестантского епископа от простого пастора заключается в практике визитации (посещения приходов) подчиненной ему епархии[4].

Исключением являются лишь епископальные протестантские церкви (напр., Англиканская Церковь) где епископы, как и в православных церквах, считаются священнослужителями-преемниками апостолов, имеющими в своих епархиях всю полноту апостольской власти.

См. также

Напишите отзыв о статье "Епископ"

Примечания

  1. В Синодальном переводе: «<…> куда предтечею за нас вошел Иисус, сделавшись Первосвященником навек по чину Мелхиседека» (Евр. 6:20)
  2. [www.klikovo.ru/db/book/msg/4194 Прот. Владислав Цыпин. Церковное право. 1994, стр. 281]
  3. [www.catholic.ru/ccc/0871.html Цит. по русскому переводу Катехизиса Католической Церкви. Пункты 882 и 883]
  4. [www.luther.ru/news/church/1757-2012-11-23-18-12-03.html СОСТОЯЛАСЬ ВИЗИТАЦИЯ ЕПИСКОПА ИГОРЯ КНЯЗЕВА В УЛАН-УДЭ И ИРКУТСК]

Литература

Ссылки

  • [www.religio.ru/lecsicon/06/50.html Епископ]
  • [www.golubinski.ru/ecclesia/episkopstvo.htm Служение церковного управления — епископство: Настольная книга священнослужителя. Т. 4.М.: Изд-во Московской патриархии, 2001]
  • [khazarzar.skeptik.net/books/bolotov/52.htm Глава «Епископы» Том IV. «История церкви в период Вселенских соборов» // В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви.]

Отрывок, характеризующий Епископ

Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное.



Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, – сущность его, в его глазах очевидно уничтожается – перестает быть. Но когда умирающее есть человек, и человек любимый – ощущаемый, тогда, кроме ужаса перед уничтожением жизни, чувствуется разрыв и духовная рана, которая, так же как и рана физическая, иногда убивает, иногда залечивается, но всегда болит и боится внешнего раздражающего прикосновения.
После смерти князя Андрея Наташа и княжна Марья одинаково чувствовали это. Они, нравственно согнувшись и зажмурившись от грозного, нависшего над ними облака смерти, не смели взглянуть в лицо жизни. Они осторожно берегли свои открытые раны от оскорбительных, болезненных прикосновений. Все: быстро проехавший экипаж по улице, напоминание об обеде, вопрос девушки о платье, которое надо приготовить; еще хуже, слово неискреннего, слабого участия болезненно раздражало рану, казалось оскорблением и нарушало ту необходимую тишину, в которой они обе старались прислушиваться к незамолкшему еще в их воображении страшному, строгому хору, и мешало вглядываться в те таинственные бесконечные дали, которые на мгновение открылись перед ними.
Только вдвоем им было не оскорбительно и не больно. Они мало говорили между собой. Ежели они говорили, то о самых незначительных предметах. И та и другая одинаково избегали упоминания о чем нибудь, имеющем отношение к будущему.
Признавать возможность будущего казалось им оскорблением его памяти. Еще осторожнее они обходили в своих разговорах все то, что могло иметь отношение к умершему. Им казалось, что то, что они пережили и перечувствовали, не могло быть выражено словами. Им казалось, что всякое упоминание словами о подробностях его жизни нарушало величие и святыню совершившегося в их глазах таинства.
Беспрестанные воздержания речи, постоянное старательное обхождение всего того, что могло навести на слово о нем: эти остановки с разных сторон на границе того, чего нельзя было говорить, еще чище и яснее выставляли перед их воображением то, что они чувствовали.

Но чистая, полная печаль так же невозможна, как чистая и полная радость. Княжна Марья, по своему положению одной независимой хозяйки своей судьбы, опекунши и воспитательницы племянника, первая была вызвана жизнью из того мира печали, в котором она жила первые две недели. Она получила письма от родных, на которые надо было отвечать; комната, в которую поместили Николеньку, была сыра, и он стал кашлять. Алпатыч приехал в Ярославль с отчетами о делах и с предложениями и советами переехать в Москву в Вздвиженский дом, который остался цел и требовал только небольших починок. Жизнь не останавливалась, и надо было жить. Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, – заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им. Она поверяла счеты с Алпатычем, советовалась с Десалем о племяннике и делала распоряжения и приготовления для своего переезда в Москву.
Наташа оставалась одна и с тех пор, как княжна Марья стала заниматься приготовлениями к отъезду, избегала и ее.
Княжна Марья предложила графине отпустить с собой Наташу в Москву, и мать и отец радостно согласились на это предложение, с каждым днем замечая упадок физических сил дочери и полагая для нее полезным и перемену места, и помощь московских врачей.
– Я никуда не поеду, – отвечала Наташа, когда ей сделали это предложение, – только, пожалуйста, оставьте меня, – сказала она и выбежала из комнаты, с трудом удерживая слезы не столько горя, сколько досады и озлобления.
После того как она почувствовала себя покинутой княжной Марьей и одинокой в своем горе, Наташа большую часть времени, одна в своей комнате, сидела с ногами в углу дивана, и, что нибудь разрывая или переминая своими тонкими, напряженными пальцами, упорным, неподвижным взглядом смотрела на то, на чем останавливались глаза. Уединение это изнуряло, мучило ее; но оно было для нее необходимо. Как только кто нибудь входил к ней, она быстро вставала, изменяла положение и выражение взгляда и бралась за книгу или шитье, очевидно с нетерпением ожидая ухода того, кто помешал ей.
Ей все казалось, что она вот вот сейчас поймет, проникнет то, на что с страшным, непосильным ей вопросом устремлен был ее душевный взгляд.
В конце декабря, в черном шерстяном платье, с небрежно связанной пучком косой, худая и бледная, Наташа сидела с ногами в углу дивана, напряженно комкая и распуская концы пояса, и смотрела на угол двери.
Она смотрела туда, куда ушел он, на ту сторону жизни. И та сторона жизни, о которой она прежде никогда не думала, которая прежде ей казалась такою далекою, невероятною, теперь была ей ближе и роднее, понятнее, чем эта сторона жизни, в которой все было или пустота и разрушение, или страдание и оскорбление.
Она смотрела туда, где она знала, что был он; но она не могла его видеть иначе, как таким, каким он был здесь. Она видела его опять таким же, каким он был в Мытищах, у Троицы, в Ярославле.
Она видела его лицо, слышала его голос и повторяла его слова и свои слова, сказанные ему, и иногда придумывала за себя и за него новые слова, которые тогда могли бы быть сказаны.
Вот он лежит на кресле в своей бархатной шубке, облокотив голову на худую, бледную руку. Грудь его страшно низка и плечи подняты. Губы твердо сжаты, глаза блестят, и на бледном лбу вспрыгивает и исчезает морщина. Одна нога его чуть заметно быстро дрожит. Наташа знает, что он борется с мучительной болью. «Что такое эта боль? Зачем боль? Что он чувствует? Как у него болит!» – думает Наташа. Он заметил ее вниманье, поднял глаза и, не улыбаясь, стал говорить.
«Одно ужасно, – сказал он, – это связать себя навеки с страдающим человеком. Это вечное мученье». И он испытующим взглядом – Наташа видела теперь этот взгляд – посмотрел на нее. Наташа, как и всегда, ответила тогда прежде, чем успела подумать о том, что она отвечает; она сказала: «Это не может так продолжаться, этого не будет, вы будете здоровы – совсем».
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.