Архитектура маори

Архитектура маори — одно из традиционных искусств новозеландского народа маори. Здания, возводимые маори, пропитаны символизмом и зачастую богато украшены резьбой; с ними связаны суеверия и запреты в традиционной религии.

Разновидности

Маори строили разнообразные строения, жилые и нежилые. Главные разновидности жилых архитектурных сооружений маори — дома фаре (маори whare) и общинные дома фаренуи (маори wharenui; буквально «большой дом»), помимо них встречалось временное жильё (круглые и квадратные хижины, навесы) и нежилые отдельно стоящие столовые (маори wharekai; буквально «дом еды») и складские помещения типа амбаров для продуктов питания под названием «патака» (маори pātaka). Кухни и временное жильё не украшались и не несли особого символического смысла, ввиду чего представляют мало интереса для исследователей. Слово «фарепуни» (маори wharepuni) означает «гостевой» или «общинный дом», его использовали до XIX века вместо «фаренуи». Термин «фаре-факаиро» (маори whare whakairo) буквально переводится как «резной дом» и не является отдельным видом строения, хотя это слово часто используется как синоним слова «фаренуи».

Жилые здания

Характерные черты жилых строений маори — маленькая дверь, удлинённая двускатная крыша, формирующая своего рода крыльцо (маори mahau) вместе со стенами, очаг в центре и спальные места вдоль стен. Дверь всегда расположена либо справа, либо в центре здания, единственное окно находится слева, в случае, если окон два, они располагаются с обеих сторон от двери. Над дверью помещается табличка с названием дома. Пол устилают маты из новозеландского льна (маори whariki) или ковры.

Дома часто именовали, обычно в честь предка или некого события, причём маори считали, что строения (и все прочие изображения), воплощающие некого человека, является частью самого́ человека, ввиду чего ещё в середине XIX веке предложения европейцев о приобретении скульптурных портретов предков отвергались ими с негодованием. Примером здания, названного в честь события, может быть дом «Забытая вражда» (маори Te Riri ka wareware), построенный вождём Те Хеухеу в начале XIX века.

Размер жилых зданий разнился, дома вождей почти всегда были больше домов остальных членов племени, иногда в два-три раза. Кроме того, размер, как и количество украшений, зависели от маны владеющего им сообщества. По-видимому, принципиального разделения на «большие» и «маленькие» фаре не существовало, размер дома в первую очередь зависел от того, сколько в нём жило людей, либо сколько он должен был вмещать: дом одной семьи всегда был меньше дома хапу.

В передней части дома расположено крыльцо-махау (маори mahau), оно всегда смотрит на север или восток; называют две возможные причины для этого: либо так крыльцо всегда располагается на солнечной стороне дома, либо это мешает духам мёртвых войти в дом. Длина крыльца составляет от 10 до 25 процентов длины всего здания. На крыльце не действовало тапу дома, поэтому там можно было принимать пищу.

На всех стенах внутри дома находятся вертикальные резные пилястры, продолжающие стропила; они обычно украшены резьбой. Между пилястрами часто расположены плетёные панели. Изнутри крышу поддерживает один или несколько столбов, на которых изредка вырезают человеческие фигуры.

История

Прибыв в холодную по сравнению с остальной Полинезией Новую Зеландию, маори начали строить дома, аналогичные полинезийским квадратным хижинам с очагом в центре, из подручных материалов. Почти сразу же они стали делать в передней части крыльцо, где жители проводили значительное количество времени, беседуя и занимаясь ремеслом.

В 1500-х годах наступил так называемый «золотой век искусства маори», появились спиралевидные орнаменты, которыми, среди прочего, украшали деревянные строения. После встречи с европейцами маори сменили каменные инструменты на более прецизионные металлические, а в XX веке начали использовать и современные материалы: современные дома-фаре строят из бетона и досок, сверху их накрывают металлической кровлей.

Традиционно строительство обязательно велось с соблюдением жёстких требований: отклонение от канонов обязательно обидело бы Землю и принесло бедствия. Поэтому, хотя после европейского контакта архитектура маори претерпела изменения, из-за чего современные строения-фаренуи, покрытые затейливой резьбой, зачастую значительно отличаются от доконтактных зданий, в целом она осталась весьма консервативна. При этом точных описаний доевропейских методов строительства не осталось. Дерево быстро гниёт, поэтому наиболее древние образцы деревянного зодчества извлекают из болот и сухих пещер. Древнейшее сохранившееся строение Новой Зеландии было возведено в XII веке в долине Моикау (регион Ваирарапа); это квадратный в плане деревянный дом размерами 6 × 3,5 м.

С XIX века архитектура начала функционально меняться, фаренуи стали выполнять роль христианских храмов и мест политических дебатов. Появившееся в середине XIX века религиозное движение «рингату» (маори ringatū) переосмыслило фаренуи, их строили размером с христианские храмы, стены расписывали натуралистичными изображениями в противовес абстрактному традиционному искусству. К концу века роль фаренуи стала угасать, так как их место заняли европейские здания, а также ввиду общей потери интереса к культуре маори, но благодаря усилиям Апираны Нгаты резные фаре-факаиро начали появляться снова.

Начавшаяся во второй половине XX века миграция маори в города привела к появлению современных мараэ и фаренуи в крупных населённых пунктах: столице Веллингтоне, Окленде и других местах. Современные архитекторы, имеющие предков-маори, зачастую включают в свою работу черты традиционных зданий. Множество традиционных домов сохранилось в деревне Факареварева, административно входящей в состав города Роторуа.

Ахипара (север Северного острова)

Ваипапа-мараэ (Оклендский университет)

Англия (перевезено из Те Ваироа)

Те Хау-ки-Туранга

Фаренуи «Те Хау-ки-Туранга» (маори Te Hau-ki-Tūranga), выставленный ныне в музее Те Папа, был построен в конце XIX века близ Гисборна. Это старейший сохранившийся резной дом собраний. При строительстве этого здания использовались как традиционные, так и новые техники: резьба выполнена металлическими инструментами, а орнаменты нанесены через трафареты.

В 1867 году «Те Хау-ки-Туранга» был конфискован колониальными властями и с тех пор выставляется в велингтонском историческом музее. Маори безуспешно пытались оспорить решение в судах и вернуть здание, но в XIX веке они потерпели поражение, несмотря на то, что проведённое британскими властями расследование показало, что конфискация здания не имела чётких юридических оснований.

Фаренуи претерпел в 1930-х годах реставрацию под руководством Апираны Нгаты. Нгата восхищался «Те Хау-ки-Турангой» как предметом искусства, но в процессе реставрации намеренно внёс в интерьер изменения, продиктованные его политическими воззрениями и целями.

В XXI веке маори снова подали в суд, и на этот раз выиграли дело. Приговор суда обязывает музей вернуть фаренуи племени в 2017 году.

Синкретическое христианство

В начале XX века в Новой Зеландии появилось несколько синкретических разновидностей христианства: «рингату», ратана, хаухау и другие. Самопровозглашённый пророк-пацифист Руа Кенана, исповедовавший рингату, вместе с 800—1000 последователями ушёл в глухие леса региона Те Уревера и основал коммуну Маунгапохату (маори Maungapōhatu). Главным строением в поселении был круглый храм Хиона (маори Hīona; маорийское прочтение слова Сион), выполнявший также роль дома собраний и зала для приёма пищи. Хиону украшали символы: синие трефы и жёлтые бубны, он имел два этажа и был построен из дерева, внутри находилось небольшое святилище.

В 1914 году по требованию «пророка» его последователи перешли в более традиционный дом собраний, Хиона стал пустовать и вскоре был снесён, из оставшегося дерева Кенана возвёл себе новый фаренуи в километре от старого.

Терминология

Части домов-фаре, фарепуни и фаренуи соотносили с частями тела людей (обычно предков), для их именования используются слова типа «голова», «руки», «пальцы», «рёбра» и так далее. Жилые здания маори имеют следующие части:

• коруру (маори kōruru) — лицо предка, венчающее крышу,
• текотеко (маори tekoteko) — фигура предка, стоящая на коруру,
• махау (маори mahau) — крыльцо,
• паэпаэ (маори paepae) — горизонтальная ограда перед входом,
• роро (маори roro) — «мозг», передняя часть дома, одна из частей махау,
• маихи (маори maihi) — «руки», две лобовые доски, приделанные к фронтонному карнизу,
• рапарапа (маори raparapa) — «пальцы», концы маихи,
• матаахо (маори mataaho) — окно,
• похо (маори poho) — «грудь», внутренняя часть фаре,
• корупе (маори kōrupe) — притолока над окном,
• факаваэ (маори whakawae) — боковые наличники,
• поупоу (маори poupou) — вертикальные деревянные пилястры, часто резные,
• тукутуку (маори tukutuku) — плетёные панели,
• хеке (маори heke) — стропила, обычно украшены разноцветными орнаментами кофаифаи (маори kowhaiwhai),
• туаронго (маори tuarongo) — задняя стена,
• поу (маори pou) — столбы:
  • поу муа (маори pou mua) — столб, выходящий из передней части крыши и опирающийся на паэпаэ,
  • поу таху (маори pou tāhū ) — передний столб внутри мараэ,
  • поу токоманава (маори pou tokomanawa ) — центральный столб,
  • поу туаронго (маори pou tuarongo) — столб у задней стены мараэ.

Внешние части фаренуи

Крыльцо фаренуи

Строительство

В отсутствие металла (а соответственно и гвоздей) для строительства использовались: лес для поддерживающих крышу столбов, коньковых брусьев и стен (последние также делали из стволов древовидных папоротников); тёс, покрытый камышом, древесной корой и злаковыми растениями рода Austroderia для кровли; на внутренние стены шёл местный камыш. Строительство было дифференцировано по полу: тукутуку (плетёные панели, разделяющие поупоу) и кофаифаи (раскрашенные панели с бело-красно-чёрными орнаментами) делали женщины, резьбой занимались мужчины.

Литература

• Deidre Brown. [www.oxfordartonline.com/article/grove/art/T2214484 Maori architecture] (англ.). Oxford University Press. Проверено 7 июня 2016.
• Ngahuia Te Awekotuku and Rangihiroa Panoho. [www.oxfordartonline.com/article/grove/art/T054114 Maori] (англ.). Oxford University Press. Проверено 1 июня 2016.
• Fox J.J. [books.google.com/books?id=xdj3AQAAQBAJ Inside Austronesian Houses: Perspectives on Domestic Designs for Living]. — Australian National University. Department of Anthropology, 1993. — 237 с. — (Anthropology RSPAS). — ISBN 9780731515950.
• Healy C., Witcomb A. [books.google.com/books?id=pZVWYEDjbC8C South Pacific Museums: Experiments in Culture]. — Monash University ePress, 2006. — (EBL ebooks online). — ISBN 9780975747599.
• Nigel Prickett [nzarchaeology.org/cms/NZJA/Vol%204%201982/NZJA4.111-147Prickett.pdf An Archaeologists' Guide to the Maori Dwelling] (англ.) // New Zealand Journal of Archaeology. — 1982. — Vol. 4. — P. 111—147. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0110-540X&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0110-540X].
• Rod Wallace and Geoffrey lrwin [nzarchaeology.org/cms/NZJA/Vol%2021%201999/NZJA21.67-86Wallace.pdf A Kohika Wharepuni: House Construction Methods of the Late Pre-contact Maori] (англ.) // New Zealand Journal of Archaeology. — 2000. — Vol. 21. — P. 67—86. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0110-540X&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0110-540X].
• Ngarino Ellis. [cdn.auckland.ac.nz/assets/press/all-books/pdfs/2016/ellis_a-whakapapa-of-tradition_blad.pdf A whakapapa of tradition]. — Auckland University Press, 2016. — ISBN 978-1-86940-737-7.
• Deidre Brown. [www.teara.govt.nz/en/maori-architecture-whare-maori Story: Māori architecture – whare Māori] (англ.). Te Ara - the Encyclopedia of New Zealand (1 October 2014). Проверено 5 июня 2016.
• Jeremy Salmond. [www.teara.govt.nz/en/building-materials/ Story: Building materials] (англ.). Te Ara - the Encyclopedia of New Zealand (18 April 2016). Проверено 5 июня 2016.
• Pakariki Harrison and Steven Oliver. [www.teara.govt.nz/en/biographies/2r30/rukupo-raharuhi Rukupo, Raharuhi] (англ.). Dictionary of New Zealand Biography (30 October 2012). Проверено 7 июня 2016.
• Judith Binney. [www.teara.govt.nz/en/biographies/3r32/rua-kenana-hepetipa Rua Kenana Hepetipa] (англ.). Dictionary of New Zealand Biography (30 October 2012). Проверено 7 июня 2016.

Ссылки

• [www.nzonscreen.com/title/whare-maori-episode-one-2011 «Архитектура маори»], документальный сериал. (англ.)

Отрывок, характеризующий Архитектура маори

На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.