Арчабильский этрап

Арчабилский этрап
туркм. Arçabil etraby

Страна	Туркмения
Статус	этрап
Входит в	Ашхабад
Хяким	Чары Акыевич Баймырадов
Код автом. номеров	AG

Арчабильский этрап (туркм. Arçabil etraby) — один из этрапов Ашхабада. Создан в 2015 году, путём объединения Чандыбильского и Арчабильского этапов, а также передачей часть территории в 3910 га Абаданского этрапа города Ашхабада.

Бывший посёлок Арчабил (Фирюза)

Название

Фирюза (на яз. фарси) — бирюза. В переводе с персидского фирюза (фируза) — камень счастья, ещё «пируз» — «одерживающий победу». «Певризе» — (туркм.)

Посёлок переименован в Арчабил, по указанию президента С. Ниязова.

Население

Население посёлка — около 3000 жит. (1983 г.) По состоянию на 2008 г. — оседлое население отсутствует. Проживают только обслуживающий персонал, туристы, охрана президента и пограничники.

География

Расположен в Фирюзинском (Арчабильском) ущелье, в горах Копетдага, в 35 км к западу от Ашхабада. Является крупнейшим климатическим курортом Туркменистана.

На территории бывшего военного санатория «Фирюза» расположен самый большой чинар в Средней Азии — «Семь братьев». Через посёлок протекает речка Фирюзинка, одетая в гранитную набережную, построенную силами строительного батальона.

Платановый парк. Деревья волошского (грецкого) ореха. Заросли ежевики.

Архитектура

Представляет собой узко вытянутую планировку с одной центральной улицей, между склонами гор и ущелья, вдоль реки Фирюзинки. Посёлок заканчивается пограничными воротами на территорию Ирана.

До 1917 г. в Фирюзе стояли дачи высшей колониальной администрации и начальника Закаспийской области. Была проложена узкоколейная железная дорога, которую разобрали на военные нужды перед 1917 г.

В советское время был застроен частными домами, корпусами баз отдыха и пансионатов, 12-ю пионерскими лагерями («Орлёнок», «Дружба» («Достлук»), «Пограничник», «Строитель», «Яшлык» («Молодость»), «Урожай», «Дозорный» и др.), кафе. Имелись: средняя школа, роддом, детские сады, кинотеатр, бассейны, парк, яблоневый сад.

Посёлок газифицирован с 1983 года.

В постсоветский период в Фирюзе стала располагаться одна из загородных резиденций туркменского президента. Из архитектуры выделялась оригинальным проектом средняя школа, построенная в начале восьмидесятых. Сейчас в ней расположена погранзастава. Напротив школы, на горе была расположена бетонная скульптура орла. Строятся: новый президентский дворец, виллы для семьи и родственников президента. Для этих целей с 2000-х гг. ХХ века велось отселение местных жителей в города Ашхабад и Безмеин, которое было закончено к 2008 году.

В 2006 г. совместно с австрийскими специалистами на месте яблоневого сада построено искусственное водохранилище площадью 5 га, объёмом 300 тыс. кубометров и питаемое водами речки Фирюзинки. Рядом построено второе такое же водохранилище.

3 февраля 2008 года Народный совет Туркменистана принял постановление об изменении статуса города Арчабил, подписанное президентом Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедовым.

Согласно постановлению, «в связи с отсутствием социально-экономических условий, соответствующих категории города, и малочисленностью населения города Арчабил, ему придан особый статус посёлка без образования представительного органа народной власти — Генгеши». В соответствии с этим документом, впредь этот населённый пункт будет именоваться: посёлок Арчабил, этрапа (района) Арчабил, города Ашхабада.

В 2015 году ввиду отсутствия населения, постоянно проживающего в посёлке, был прекращен его статус посёлка.

Ссылки

• [www.tdh.gov.tm/ru/2013-04-29-11-55-24/2013-04-13-07-33-58/12431-2015-02-04-00-06-47 О вопросах административно-территориального деления города Ашхабад]
• [turkmeny.h1.ru/slovar/firuza.html Фирюза]
• [ashgabad.info/photo/turkmenistan/drevnjaja_firjuza/16 фотографии Старые Фирюзы]

Отрывок, характеризующий Арчабильский этрап

– Да, да. Вот это истинная правда, – поспешно перебил Пьер.
– Отчего? – спросила Наташа, внимательно глядя в глаза Пьеру.
– Как отчего? – сказала княжна Марья. – Одна мысль о том, что ждет там…
Наташа, не дослушав княжны Марьи, опять вопросительно поглядела на Пьера.
– И оттого, – продолжал Пьер, – что только тот человек, который верит в то, что есть бог, управляющий нами, может перенести такую потерю, как ее и… ваша, – сказал Пьер.
Наташа раскрыла уже рот, желая сказать что то, но вдруг остановилась. Пьер поспешил отвернуться от нее и обратился опять к княжне Марье с вопросом о последних днях жизни своего друга. Смущение Пьера теперь почти исчезло; но вместе с тем он чувствовал, что исчезла вся его прежняя свобода. Он чувствовал, что над каждым его словом, действием теперь есть судья, суд, который дороже ему суда всех людей в мире. Он говорил теперь и вместе с своими словами соображал то впечатление, которое производили его слова на Наташу. Он не говорил нарочно того, что бы могло понравиться ей; но, что бы он ни говорил, он с ее точки зрения судил себя.
Княжна Марья неохотно, как это всегда бывает, начала рассказывать про то положение, в котором она застала князя Андрея. Но вопросы Пьера, его оживленно беспокойный взгляд, его дрожащее от волнения лицо понемногу заставили ее вдаться в подробности, которые она боялась для самой себя возобновлять в воображенье.
– Да, да, так, так… – говорил Пьер, нагнувшись вперед всем телом над княжной Марьей и жадно вслушиваясь в ее рассказ. – Да, да; так он успокоился? смягчился? Он так всеми силами души всегда искал одного; быть вполне хорошим, что он не мог бояться смерти. Недостатки, которые были в нем, – если они были, – происходили не от него. Так он смягчился? – говорил Пьер. – Какое счастье, что он свиделся с вами, – сказал он Наташе, вдруг обращаясь к ней и глядя на нее полными слез глазами.
Лицо Наташи вздрогнуло. Она нахмурилась и на мгновенье опустила глаза. С минуту она колебалась: говорить или не говорить?
– Да, это было счастье, – сказала она тихим грудным голосом, – для меня наверное это было счастье. – Она помолчала. – И он… он… он говорил, что он желал этого, в ту минуту, как я пришла к нему… – Голос Наташи оборвался. Она покраснела, сжала руки на коленах и вдруг, видимо сделав усилие над собой, подняла голову и быстро начала говорить:
– Мы ничего не знали, когда ехали из Москвы. Я не смела спросить про него. И вдруг Соня сказала мне, что он с нами. Я ничего не думала, не могла представить себе, в каком он положении; мне только надо было видеть его, быть с ним, – говорила она, дрожа и задыхаясь. И, не давая перебивать себя, она рассказала то, чего она еще никогда, никому не рассказывала: все то, что она пережила в те три недели их путешествия и жизни в Ярославль.
Пьер слушал ее с раскрытым ртом и не спуская с нее своих глаз, полных слезами. Слушая ее, он не думал ни о князе Андрее, ни о смерти, ни о том, что она рассказывала. Он слушал ее и только жалел ее за то страдание, которое она испытывала теперь, рассказывая.
Княжна, сморщившись от желания удержать слезы, сидела подле Наташи и слушала в первый раз историю этих последних дней любви своего брата с Наташей.
Этот мучительный и радостный рассказ, видимо, был необходим для Наташи.
Она говорила, перемешивая ничтожнейшие подробности с задушевнейшими тайнами, и, казалось, никогда не могла кончить. Несколько раз она повторяла то же самое.
За дверью послышался голос Десаля, спрашивавшего, можно ли Николушке войти проститься.
– Да вот и все, все… – сказала Наташа. Она быстро встала, в то время как входил Николушка, и почти побежала к двери, стукнулась головой о дверь, прикрытую портьерой, и с стоном не то боли, не то печали вырвалась из комнаты.
Пьер смотрел на дверь, в которую она вышла, и не понимал, отчего он вдруг один остался во всем мире.
Княжна Марья вызвала его из рассеянности, обратив его внимание на племянника, который вошел в комнату.
Лицо Николушки, похожее на отца, в минуту душевного размягчения, в котором Пьер теперь находился, так на него подействовало, что он, поцеловав Николушку, поспешно встал и, достав платок, отошел к окну. Он хотел проститься с княжной Марьей, но она удержала его.
– Нет, мы с Наташей не спим иногда до третьего часа; пожалуйста, посидите. Я велю дать ужинать. Подите вниз; мы сейчас придем.
Прежде чем Пьер вышел, княжна сказала ему:
– Это в первый раз она так говорила о нем.


Пьера провели в освещенную большую столовую; через несколько минут послышались шаги, и княжна с Наташей вошли в комнату. Наташа была спокойна, хотя строгое, без улыбки, выражение теперь опять установилось на ее лице. Княжна Марья, Наташа и Пьер одинаково испытывали то чувство неловкости, которое следует обыкновенно за оконченным серьезным и задушевным разговором. Продолжать прежний разговор невозможно; говорить о пустяках – совестно, а молчать неприятно, потому что хочется говорить, а этим молчанием как будто притворяешься. Они молча подошли к столу. Официанты отодвинули и пододвинули стулья. Пьер развернул холодную салфетку и, решившись прервать молчание, взглянул на Наташу и княжну Марью. Обе, очевидно, в то же время решились на то же: у обеих в глазах светилось довольство жизнью и признание того, что, кроме горя, есть и радости.