Арче, Хорхе
| Хорхе Арче | |
| Имя при рождении: |
Jorge Arche |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Стиль: | |
Хорхе Арче (исп. Jorge Arche, 1905, Санто-Доминго — 1956, Кадис) — кубинский художник, представитель поколения 1930-х годов «La vanguardia».
Хорхе Арче получил формальное художественное образование в двух художественных академиях в Гаване (в том числе в академии Сан-Алехандро, через которую прошли многие крупные кубинские художники, но не закончил её[1]), однако его взгляды сформировались в основном под влиянием художников Виктора Мануэля Гарсии и Аристидеса Фернандеса. В 1935 и 1938 годах Арче получил премии на первых двух Салонах живописи и скульптуры в Гаване. В 1937 году выполнил фреску в колледже для учителей Санта-Клара. В том же году прошла его первая персональная выставка в Гаванском Лицее.
Арче получил известность уже в 1930-е годы благодаря своим портретам, выполненным в ярких тонах, под явным влиянием классической живописи. Он считается ведущим кубинским портретистом своего поколения. В 1940-е годы он познакомился с итальянской и нидерландской живописью Возрождения, что привело его к композициям, приближенным к классической живописи, часто помещая героев своих произведений в идеальный пейзаж (что символизирует уход от реальности).
В 1977 году на Кубе была выпущена почтовая марка в честь художника[2].
Хорхе Арче посвящена часть стихотворения канадского поэта Дэвида Уильяма МакФаддена «The Death of Greg Curnoe»[3].
Напишите отзыв о статье "Арче, Хорхе"
Примечания
Источники
- Nathalie Bondil (ed. by). Cuba: Art and History from 1868 to Today. — The Montreal Museum of Fine Arts (Montreal), 2008. — ISBN 9788497854443.
|
Это заготовка статьи о деятеле искусства. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Арче, Хорхе
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
