Арьергард

Арьерга́рд (фр. arrière-garde — тыловая охрана) — термин, означающий в военном деле войска прикрытия, выделяемые от соединений, сухопутных войск или соединений сил флота, вооружённых сил государства при отступлении в период боевых действий.

В некоторых случаях арьергард может выделяться при совершении марша от фронта в тыл. При отходе задача арьергарда — задержать наступающего противника, выиграть время, необходимое для отрыва главных сил, обеспечить их организованный отход и занятие назначенного рубежа. Арьергард непрерывно ведёт разведку с целью выявления состава, группировки и направления движения войск противника.

В ВМФ арьергардом называлась концевая эскадра или группа кораблей в боевых порядках (соответственно флота или эскадры), следовавшая на некотором удалении от главных сил для их охранения с тыла. В общем строю флота или эскадры арьергард составляла их замыкающая часть (примерно 1/3 глубины строя).

Начиная со Второй мировой войны, в связи с существенными изменениями в условиях и характере боевых действий на море, арьергард на флоте не применяется.

История

Арьергарды широко применялись в войнах прошлого. В Средние века они, так же как и авангарды, составляли важнейшую часть не только походного, но и боевого порядка войск. В боевом построении армии того времени арьергард или резерв представлял отдельную глубокую колонну войск, которая располагалась, как правило, на одном из флангов. В состав арьергарда выделялись значительные силы, состоявшие из различных родов оружия (современность: родов войск). Вводимый в сражение в решающий момент арьергард нередко решал его судьбу. В сражении при Ньюпорте (1600 год) удар свежих частей арьергарда штатгальтера Морица Оранского (составлявших до 1/3 всех его сил) предопределил победу нидерландской армии над испанскими войсками эрцгерцога Альбрехта, наместника Южных Нидерландов.

Однако в дальнейшем арьергард утрачивает своё значение одной из основных частей боевого порядка и становится лишь органом охранения (прикрытия) главных сил при отходе и совершении марша. История войн даёт множество примеров успешных действий арьергарда. Важную роль сыграл арьергард русских войск в Швейцарском походе Суворова 1799 года. Он не только обеспечил преодоление главными силами Альп, но и нанёс серьёзное поражение превосходящим силам французов. Искусно сражался арьергард русской армии под командованием П. И. Багратиона во время войны с Францией в 1805—1807 годах (бои при Шенграбене, Прёйсиш-Эйлау). Умело действовали арьергарды, возглавляемые атаманом М. И. Платовым и другими военачальниками, при отходе русских армий в 1812 году.

Боевой состав и удаление арьергарда от главных сил определяются в зависимости от возлагаемой на него задачи, сил, положения и характера действий противника, состава охраняемых войск и условий местности. В Великой Отечественной войне в состав арьергарда обычно выделялись: усиленный полк от дивизии, усиленный батальон от полка. Иногда от армии (корпуса) выделялся один арьергард в составе дивизии, прикрывавшей отход войск по нескольким маршрутам. Он вёл, как правило, манёвренную оборону и применял заграждения в полосе отхода главных сил охраняемых войск. Активными и решительными действиями, особенно в начале Великой Отечественной войны, арьергарды наносили противнику большие потери и срывали его замыслы.

Определяя боевой состав арьергарда, обычно исходят из того, чтобы он был способен выполнить свою задачу самостоятельно, без поддержки главных сил. В состав арьергарда выделяются танковые и мотострелковые части (подразделения), усиленные подразделениями других родов войск и поддерживаемые авиацией. Арьергард для обеспечения отхода главных сил удерживает заблаговременно занятый рубеж в течение указанного ему времени, пока главные силы свёртываются в походные колонны и начинают отход. Когда они оторвутся от противника, арьергард с разрешения старшего начальника отходит с боями от рубежа к рубежу, широко применяя засады, заграждения и разрушения. При этом на каждый следующий рубеж сначала отходит часть сил арьергарда и занимает на нём позиции на широком фронте, обеспечивая отход остальных сил арьергарда. Действия арьергарда должны быть решительными, активными, хорошо согласованными с действиями главных сил.

См. также

• Авангард

Литература

• Большая советская энциклопедия (БСЭ), Третье издание, выпущенной издательством «Советская энциклопедия» в 1969—1978 годах в 30-ти томах;
• А — Бюро военных комиссаров / [под общ. ред. А. А. Гречко]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1976. — 637 с. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 1).</span>;
• Советским Вооружённым Силам — 60 лет (Сопроводительный текст, часть вторая), Н. И. Кобрин, Б. П. Фролов, М., Издательство «Знание», 1978 г., 32 стр.;
• Военный энциклопедический словарь (ВЭС), М., ВИ, 1984 г., 863 стр. с иллюстрациями (ил.), 30 листов (ил.);

Ссылки

• Арьергард // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Арьергард

– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.