Список королей Нуменора

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Ар-Фаразон»)
Перейти к: навигация, поиск

Короли Нуменора (англ. Kings of Númenor) — в легендариуме Дж. Р. Р. Толкина мужчины-дунэдайн, правившие островным государством Нуменор (на вестроне — Вестернесс). Ниже перечислены двадцать три правителя Нуменора, включая одного узурпатора (Хэрукальмо). Правящие королевы Нуменора перечислены в отдельной статье.

Все годы правления (кроме Элроса) относятся ко Второй Эпохе Средиземья.





Элрос Тар-Миньятур

Элрос Тар-Миньятур (кв. Elros Tar-Minyatur, годы жизни 532 П.Э. — 442 В.Э., годы правления 32—442 В. Э.) — сын Эарендила и Эльвинг, полуэльф, избравший участь людей, первый король Нуменора.

Имя «Элрос» означает «эльф пены» и ссылается на историю из раннего детства Элроса. Маэдрос и Маглор, пытаясь отобрать Сильмарилл у Эльвинг и её людей, напали на поселение у Устьев Сириона, убив при этом многих и заставив Эльвинг спасаться бегством. После битвы сыновья Феанора нашли детей Эльвинг, Элронда и его брата-близнеца Элроса и, жалея их и раскаявшись в содеянном, вырастили их как своих приёмных детей. Они нашли детей в пещере, где Элрос играл в водопаде у входа, а Элронд прятался в дальнем углу пещеры. Поэтому они и назвали Элроса «эльфом пены». В опубликованном «Сильмариллионе» Кристофер Толкин переводит имя «Элрос» как «звёздная пена».

Будучи полуэльфом, Элрос, равно как и его брат, мог выбрать, судьбу эльфов или людей он хочет разделить. Элрос решил стать одним из эдайн, в то время как Элронд решил остаться эльфом. В награду за отвагу, проявленную эдайн в борьбе с тёмными силами Моргота, Валар подняли из морских глубин остров и поселили эдайн там, вдали от опасностей Средиземья. Элрос и выжившие эдайн пустились в плавание по Великому Морю, и, ведомые звездой Эарендила, в итоге прибыли на великий остров Эленна, самую западную из всех земель, населённых смертными. Там они основали королевство Нуменор (на вестроне — Вестернесс). Валар также даровали Элросу и его наследникам продолжительность жизни, значительно превышающую обычную.

В 32 году В.Э. Элрос стал первым королём Нуменора, взяв тронное имя на квенья Тар-Миньятур, означающее «верховный первый правитель». Это имя стало правилом, в соответствии с которым большинство последующих королей Нуменора выбирали себе тронные имена. Элрос был наследником правителей всех трёх Домов эдайн, остатки которых сформировали население Нуменора. Соответственно, он и его наследники обладали реликвиями великих героев и правителей Первой Эпохи: кольцом Барахира, топором Туора, луком Брегора и мечом Тингола Аранрутом[1].

Элрос правил 410 лет, пока добровольно не покинул трон и не ушёл из жизни в 442 году В.Э. в возрасте 500 лет.

Вардамир Нолимон

Вардамир Нолимон (кв. Vardamir Nólimon, годы жизни — 61—471, год правления — 442) — старший сын Элроса Тар-Миньятура и наследник короны Нуменора. Первая часть его имени, очевидно, означает «превознесённый драгоценный камень», а прозвище «Нолимон» — «знающий». Он был известен как выдающийся учёный, чьим желанием всегда было познавать, а не управлять. Его характер соответствовал его необычной судьбе: будучи сыном короля, которому дана была продолжительность жизни большая, чем когда-либо у кого-либо из людей, Вардамир, тем не менее, не пережил Элроса на сколько-нибудь длительное время. Когда Элрос умер, Вардамир был уже очень старым человеком и немедленно отрёкся от престола в пользу своего сына, Тар-Амандила. Однако даже несмотря на то, что номинально Вардамир правил всего один год, он считается вторым королём Нуменора. Умер Вардамир в 471 г. в возрасте 410 лет. У него было четверо детей: Тар-Амандил (192—603), его старший сын и наследник, а также дочь Вардильмэ (род. 203) и ещё два сына — Аулендил (род. 213) и Нолондил (род. 222).

Тар-Амандил

Тар-Амандил (кв. Tar-Amandil, годы жизни — 192—603, годы правления — 442—590) — третий король и второй правитель Нуменора. Отец Тар-Амандила, Вардамир Нолимон, отказался от трона после смерти своего отца, Элроса Тар-Миньятура, и, соответственно, де-факто вторым правителем Нуменора был только Тар-Амандил. Имя его означает «любящий Аман».

Тар-Амандил отрёкся от престола в 590 г., и на трон взошёл его сын, Тар-Элендил. Умер он в 603 г. в возрасте 411 лет. У Тар-Амандила было трое детей: старший сын и наследник Тар-Элендил (350—751), младший сын Эарендур (род. 361) и дочь Майрен (род. 377).

Тар-Элендил

Тар-Элендил (кв. Tar-Elendil, годы жизни — 350—751, годы правления — 590—740) — четвёртый король Нуменора, унаследовавший трон от своего отца, Тар-Амандила. По легенде, Тар-Элендил был мудрецом и талантливым учёным. Его имя на квенья могло означать либо «друг эльфов», либо «любящий звёзды», но первое выглядит менее вероятным: в те времена все нуменорцы были друзьями эльфов. Имя «Элендил» на адунайском языке звучало как «Нимрузир» (англ. Nimruzîr).

Старшей дочерью (и старшим ребёнком) Тар-Элендила была Сильмариэн, младшей — Исильмэ. Сильмариэн должна была стать королевой по принципу полного признанного первородства. Однако, в те времена законы о престолонаследии следовали принципу наследования по мужской линии, запрещая женщинам править Нуменором. Соответственно, наследником Тар-Элендила стал его третий ребёнок и старший сын Тар-Менельдур, чьими потомками были все последующие короли Нуменора. Через Сильмариэн, однако, Тар-Элендил стал предком всех Владык Андуниэ, королей Гондора, Арнора (и образовавшихся на его месте королевств) и, в итоге, Объединённого королевства.

Со времени правления Тар-Элендила нуменорцы начали более активно контактировать со Средиземьем. В 600 г. Вэантур, капитан королевского флота, первый раз отправился из Нуменора в Средиземье.

Тар-Элендил отрёкся от престола в 740 году и умер в 751-м, в возрасте 401 года.

Тар-Менельдур

Тар-Менельдур (кв. Tar-Meneldur, годы жизни — 543–942, годы правления — 740–883) — пятый король Нуменора. Его первоначальным именем было Иримон (англ. Írimon), что значит «желанный» на квенья; однако при восшествии на престол король, страстный астроном, взял имя Тар-Менельдур, что значит «любящий небо». Двумя его старшими сёстрами были Сильмариэн и Исильмэ, но в те годы законы престолонаследия не допускали вступление женщин на королевский трон Нуменора, и Тар-Менельдур унаследовал трон после своего отца, Тар-Элендила. Тар-Менельдур женился на Альмариан и имел троих детей: сына Анардила, впоследствии более известного под именем Алдарион, и двух дочерей: Айлинэль (впоследствии — мать Соронто) и Альмиэль.

В ходе правления Тар-Менельдура возобновился контакт нуменорцев с так называемыми «людьми сумерек» (англ. Men of Twilight) — обитателями Эриадора — под руководством эльфов Линдона и их короля Гил-Галада. Тар-Менельдур поощрял мореплавателей и разрешил своему сыну Алдариону основать их гильдию, которая стала одной из самых могущественных организаций Нуменора. В те годы было совершено много плаваний вдоль побережья Средиземья, кроме того, нуменорскими путешественниками в Средиземье было основано несколько поселений (правда, ни одно из них тогда не было постоянным). Эти ранние поселения впоследствии стали ядром Арнора и Гондора, а восстановленный контакт нуменорцев со своими дальними сородичами позволил адунайскому языку смешаться с местными, отдаленно родственными ему языками, приведя тем самым к появлению вестрона. В будущем это стало одним из величайших столпов власти Нуменора в Средиземье.

Ближе к концу правления Тар-Менельдура начали поступать сведения о том, что зло вновь начало проявляться на востоке Средиземья (впоследствии выяснилось, что это были первые признаки пробуждения Саурона), и Гил-Галад попросил у Тар-Менельдура помощи. Понимая, что его сын Алдарион более глубоко знает эту проблему и в то же время является могущественным предводителем людей, Менельдур отрёкся от престола в пользу своего сына — гораздо раньше, чем можно было бы ожидать. Менельдур вместе со своей женой Альмариан пытался примирить Алдариона с его невестой Эрендис, которая решила оставить его. В течение некоторого времени ему это удавалось, и Алдарион женился на Эрендис, но вскоре после этого Алдарион снова ушёл в море. В течение его долгого отсутствия, пока он советовался с Гил-Галадом в Средиземье, Эрендис покинула королевский двор и вернулась домой. К моменту возвращения Алдариона все попытки Менельдура примирить его с женой оказались тщетными.

Менельдур умер в 942 г. в возрасте 399 лет.

Тар-Алдарион

Тар-Алдарион (кв. Tar-Aldarion, годы жизни — 700–1098, годы правления — 883–1075) — шестой король Нуменора, взошедший на трон вслед за отцом, Тар-Менельдуром. Тар-Алдарион — неоднозначная фигура с истории как Нуменора, так и дунэдайн. Он был целеустремленным, умным и умелым, обычно щедрым по натуре, часто умел правильно предполагать и даже обладал даром предвидения. Однако в то же время он был эгоистичным, безразличным к нуждам окружающих в повседневной жизни и жаждущим всё большей власти. В определённый период своей жизни он целыми годами не бывал дома, и можно сказать, что он пренебрегал своими обязанностями мужа, отца и наследника Скипетра (в то время все его интересы лежали за морем, и он меньше знал о самом Нуменоре, чем следовало бы наследнику престола). Однако именно Алдарион был первым из дунэдайн, кто осознал возрастающую угрозу со стороны Саурона; он предоставил необходимую помощь королю эльфов Гил-Галаду и заложил основы будущего союза эльфов и людей Нуменора против Саурона. Без такого заложенного им фундамента его потомок Тар-Минастир не смог бы спасти Средиземье от катастрофы в первой Войне Колец в середине Второй Эпохи. Его предвидение помогло Нуменору построить могучий флот, не вырубая собственные леса (однако при этом активно вырубались леса Минхириата, что привело к враждебным настроениям его жителей по отношению к нуменорцам); при нём в Средиземье была построена первая гавань — Виньялондэ. Он также был вполне компетентным правителем и администратором, сохраняя порядок в Нуменоре и постоянно увеличивая могущество своего королевства.

Однако домашние неудачи Алдариона имели свою цену: после его смерти его дочь, королева Тар-Анкалимэ, перестала оказывать помощь Гил-Галаду и вообще поддерживать начинания Алдариона. Кроме того, её воспитание сделало её противником замужества и домашней жизни до такой степени, что это оказало отрицательное влияние не только на её собственную жизнь, но и принесло несчастье её потомкам-женщинам в двух поколениях. Также, несмотря на предвидение Алдариона и усилия, которые помогли дунэдайн предотвратить катастрофу, спасти эльфов и северо-запад Средиземья от завоевания Сауроном во времена Тар-Минастира, путешествия Алдариона посеяли в Нуменоре семена постоянно растущего нетерпения и жажды власти и славы, что привело в итоге к падению Нуменора в 3319 г. В.Э. Его отец, Тар-Менельдур, инстинктивно чувствовал в этом опасность; сердцем он желал запретить Алдариону отправляться в его первое большое морское путешествие, чувствуя в этом опасность, не осознаваемую его сыном. В последние годы своей жизни он сознательно начал верить в то, что путешествия Алдариона и его Гильдии Путешественников подстёгивают дунэдайн к нездоровым амбициям и желаниям.

Личная жизнь Алдариона (в частности, его отношения с Эрендис) была сложной из-за его сильного увлечения морскими путешествиями и Средиземьем, что привело в итоге к расставанию супругов. История об этом изложена в «Неоконченных сказаниях» под заголовком «Алдарион и Эрендис, или Жена моряка».

Тар-Анарион

Тар-Анарион (кв. Tar-Anárion, годы жизни — 1003—1404, годы правления — 1280—1394) — восьмой правитель Нуменора, взошедший на трон вслед за своей матерью, Тар-Анкалимэ. Его имя означает «сын солнца». О правлении Тар-Анариона сохранилось немного сведений, кроме факта передачи им трона в 1394 г. Оба его старших ребёнка были девочками, и обе отказались от трона по неясным причинам. Кроме того, они не любили и боялись свою бабушку Анкалимэ, которая не разрешала им выходить замуж. Соответственно, престол Нуменора унаследовал сын Тар-Анариона, Тар-Сурион.

Тар-Сурион

Тар-Сурион (кв. Tar-Súrion, годы жизни — 1174—1574, годы правления — 1394—1556) — девятый правитель Нуменора, унаследовавший трон от своего отца, Тар-Анариона. У Тар-Суриона были две старшие сестры, но у них не было интереса к правлению, поэтому королём стал именно он. Его имя означает «сын ветра».

Во время правления Тар-Суриона эльфы Эрегиона задумали изготовление Колец Власти.

Наследницей Тар-Суриона была его старшая дочь, Тар-Тэлпериэн. Через своего второго ребёнка и старшего сына, Исильмо, Тар-Сурион является дедом Тар-Минастира.

Тар-Минастир

Тар-Минастир (кв. Tar-Minastir, годы жизни 1474–1873, годы правления 1731 (1693?)–1869) — девятый король Нуменора. Тар-Минастир был сыном Исильмо и внуком короля Тар-Суриона, и унаследовал трон после своей тётки, королевы Тар-Тэлпериэн. Его имя буквально означает «наблюдатель на башне» и, возможно, интерпретировалось как «страж»: в своё время король воздвиг высокую башню на холме Оромет близ Андуниэ и проводил там долгие часы, глядя на Запад, ибо в то время жажда бессмертия и желание уподобиться эльдар уже начали проникать в сердца нуменорцев.

Во время правления Тар-Минастира Саурон вторгся в Эриадор через Каленардон в 1695 г., и эльфийские государства Эрегиона пали. После этого Саурон дошёл до Линдона и Ривенделла. Откликнувшись на призыв Гил-Галада, в 1700 г. Тар-Минастир послал в Средиземье могущественный флот под командованием Кирьятура для защиты Линдона. Войска Кирьятура остановили армию Саурона у реки Гватло, а в Битве у Гватло подкрепления из Линдона и Тарбада помогли окончательно разгромить его войско, и в 1701 г. Саурон отступил в Мордор.

В правление Тар-Минастира, начиная с 19-го века Второй Эпохи, нуменорцы начали основывать постоянные поселения в Средиземье, в частности, Умбар.

В 1869 г. Тар-Минастир отрёкся от престола под давлением своего сына, который взошёл на трон под именем Тар-Кириатан.

Тар-Кириатан

Тар-Кириатан (кв. Tar-Ciryatan, годы жизни — 1634—2035, годы правления — 1869—2029, имя на адунайском языке — Ар-Балкумаган (англ. Ar-Balkumagân)) — десятый король Нуменора. Он взошёл на престол вслед за своим отцом, Тар-Минастиром. Имя его означает «Строитель кораблей» (ср. Кирдан), поскольку Тар-Кириатан был великим кораблестроителем; однако, в отличие от предшественников, он не помогал народам Средиземья, а наоборот, стал брать с них дань и вёл в Средиземье захватнические войны. В период его правления первые признаки Тени упали на Нуменор. Отрёкся от престола в 2029 году в пользу своего сына, Тар-Атанамира, предположительно, нехотя.

Тар-Атанамир

Тар-Атанамир (кв. Tar-Atanamir, годы жизни — 1800—2221, годы правления — 2029—2221) — одиннадцатый король Нуменора. Тронное имя в переводе с квенья означает «бриллиант [из] людей». Первый король, который предпочёл царствовать до смерти, не отрёкшись при жизни от престола в пользу своего наследника (впоследствии все короли Нуменора поступали так же). Кроме того, он открыто возжелал бессмертия и намерения посетить Эрессеа и Аман, оправдывая своё намерение тем, что его предок Эарендил до сих пор жив и находится в Амане. Именно к нему явились посланники из Валинора с безуспешной миссией усовестить его и его окружение.[2] В целом правление Атанамира ознаменовало начало морального упадка Нуменора.

Вслед за Атанамиром на престол взошёл его сын, Тар-Анкалимон.

Тар-Анкалимон

Тар-Анкалимон (кв. Tar-Ancalimon, годы жизни — 1986—2386, годы правления — 2221–2386) — двенадцатый король Нуменора. Имя его означает «светлейший». При нём народ Нуменора раскололся на Верных, или друзей эльфов (элендилей) и Людей Короля. Элендили проповедовали верность Валар и продолжение дружбы с эльфами, в то время как Люди Короля — независимость и целеустремлённость людей и постоянное увеличение их мощи. Кульминацией этого разделения было падение Нуменора.

Тар-Анкалимон пренебрегал древними обычаями, связанными с Белым Древом Нуменора и святилищем на Менельтарме. После его смерти на престол взошёл его сын, Тар-Телеммайтэ.

Тар-Телеммайтэ

Тар-Телеммайтэ (кв. Tar-Telemmaitë, годы жизни — 2136—2526, годы правления — 2386—2526) — тринадцатый король Нуменора. Вступил на престол после своего отца, Тар-Анкалимона, следующим правителем была его дочь, Тар-Ванимельдэ. Его имя означает «среброрукий», отражая его страсть к обладанию ценным металлом — мифрилом.

Тар-Андукал

Тар-Андукал (кв. Tar-Anducal) — тронное имя Хэрукальмо, принца-консорта при правящей королеве Нуменора Тар-Ванимельдэ. Он был значительно младше своей жены, которая выказывала небольшой интерес к управлению государством, соответственно, Хэрукальмо правил в качестве регента. Когда королева умерла, трон должен был перейти к её сыну, Тар-Алькарину, но Хэрукальмо узурпировал трон и правил под именем Тар-Андукал («Свет Запада») в 2637—2657 гг. После смерти Тар-Андукала Тар-Алькарин, наконец, взошёл на законно положенный ему трон.

В список королей Нуменора, приведённый в Приложении к «Властелину Колец», Тар-Андукал включён не был.[3]

Тар-Алькарин

Тар-Алькарин (кв. Tar-Alcarin, годы жизни — 2406—2737, годы правления — 2657—2737) — семнадцатый правитель и четырнадцатый король Нуменора. Родителями его были правящая королева Тар-Ванимельдэ и её муж, принц-консорт Хэрукальмо. Тар-Алькарин должен был взойти на трон после смерти своей матери, но Хэрукальмо узурпировал трон и удерживал его в течение двадцати лет, пока не умер, и только после этого Тар-Алькарин стал королём. Его имя означает «славный». Время его правления было в целом мирным периодом для Нуменора, однако в Средиземье правил Саурон, и Тень упала в том числе и на Нуменор.

Тар-Алькарин правил восемьдесят лет, после него взошёл на трон его сын, Тар-Кальмакил.

Тар-Кальмакил

Тар-Кальмакил (кв. Tar-Calmacil, годы жизни — 2516—2825, годы правления 2737—2825) — восемнадцатый правитель и пятнадцатый король Нуменора, взошедший на трон после своего отца, Тар-Алькарина. Его имя означает «светлый меч»; он принял его в признание территориальных завоеваний, которые произвёл в Средиземье, оказавшись весьма талантливым военачальником Нуменора. Он также был первым королём, для которого был записан адунайский эквивалент его имени — Ар-Бельзагар (англ. Ar-Belzagar). Это свидетельствовало о росте влияния партии, известной как Люди Короля, которые возмущалсь Запретом Валар и хотели отменить его.

В произведениях Толкина есть неоднозначность, касающаяся наследника Тар-Кальмакила: либо им был Тар-Ардамин, его сын, либо Ар-Адунахор, его внук. В частности, в приложении А к «Властелину Колец» в качестве наследника указан Ар-Адунахор, а в более развернутом списке «Потомки Элроса: короли Нуменора» из «Неоконченных сказаний» ему наследует Тар-Ардамин. Кристофер Толкин предполагает, что отсутствие Тар-Ардамина в приложении к «Властелину Колец» — непреднамеренная ошибка.

Тар-Ардамин

Тар-Ардамин (кв. Tar-Ardamin, годы жизни — 2618—2899, годы правления — 2825—2899, на адунайском языкеАр-Абаттарик (англ. Ar-Abattârik)) — король Нуменора, присутствующий в одних списках правителей этой страны и отсутствующий в других. Был сыном Тар-Кальмакила и, если его причисляют к правителям Нуменора, считается девятнадцатым из них (и, соответственно, шестнадцатым королём). На адунайском языке его имя означает «Столп мира», а на квенья — «Первый в мире». Сына Тар-Ардамина, Ар-Адунахора, традиционно считают двадцатым правителем Нуменора.

Ар-Адунахор

Ар-Адунахор (англ. Ar-Adûnakhôr, годы жизни — 2709—2962, годы правления — 2899–2962) — двадцатый правитель и семнадцатый король Нуменора. Первый владыка Нуменора, не принявший открыто эльфийского тронного имени (впрочем, в списках королей он всё-таки был занесён под квенийским именем Тар-Хэрунумен (кв. Tar-Herunúmen) — из уважения к древнему обычаю, который пока что не осмеливались нарушать [2]). Само значение имени Адунахора — «Владыка Запада» — было открытым вызовом Валар и их сторонникам, поскольку, по мнению Верных, такое имя мог носить только истинный Владыка Запада — Вала Манвэ. Во время правления Ар-Адунахора Белое Древо было заброшено и начало увядать [2].

Ар-Адунахор запретил говорить на языках эльдар в его присутствии, помимо этого эльфийские языки более не использовались, и не позволялось учить и учиться им, но они сохранялись втайне Верными; и потому суда с Эрессеа редко и тайно приплывали к западным берегам Нуменора.

До конца непонятно, унаследовал ли Адунахор трон от отца, Тар-Ардамина, или от деда, Тар-Кальмакила, но нумерация королей в любом случае включает Тар-Ардамина. После Адунахора на трон взошёл его сын, Ар-Зимратон.

Ар-Зимратон

Ар-Зимратон (англ. Ar-Zimrathôn, годы жизни — 2798—3033, годы правления — 2962—3033) — 21-й правитель и восемнадцатый король Нуменора. Как и его отец, Ар-Адунахор, Ар-Зимратон противостоял Валар и взял себе имя на адунайском языке, а не на традиционном квенья. Однако мудрецы Нуменора записали в Свиток Королей его имя на квенья как Тар-Хостамир, дабы не допустить оскорбление Валар. На обоих языках его имя означает «собиратель драгоценных камней», что, возможно, отражает природную жадность короля. Ар-Зимратон правил Нуменором семьдесят один год; за ним на трон восшёл его сын, Ар-Сакальтор.

Ар-Сакальтор

Ар-Сакальтор (англ. Ar-Sakalthôr, годы жизни — 2876—3102, годы правления — 3033—3102) — двадцать второй правитель и девятнадцатый король Нуменора. Следовал королевской традиции пренебрежения к заповедям Валар. Унаследовал трон от своего отца, Ар-Зимратона и правил Нуменором шестьдесят девять лет. После смерти короля на трон взошёл его сын, Ар-Гимильзор. Традиционная версия имени короля на квенья было Тар-Фалассион, что означало «сын морского берега» («дитя морского берега»).

Ар-Гимильзор

Ар-Гимильзор (англ. Ar-Gimilzôr, годы жизни — 2960–3177, годы правления — 3102–3177) — двадцать третий правитель и 20-й король Нуменора. Взошёл на престол после своего отца Ар-Сакальтора. Во время своего правления Ар-Гимильзор преследовал Друзей Эльфов (элендилей), которые призывали к возврату Нуменора к путям, заповеданным Валар и эльфами. Использование эльфийского языка было запрещено в Нуменоре указом Гимильзора в 3110 г. Его тронное имя было записано как Тар-Телемнар («серебряное пламя» — так звучало имя Ар-Гимильзор в переводе на квенья) согласно древней традиции, призванной уберечься от оскорбления Валар. Жена Ар-Гимильзора, Инзильбет (англ. Inzilbêth), была тайным другом эльфов, те же мысли она вложила и в сознание их сына, Тар-Палантира. Инзильбет была дочерью Линдориэ (англ. Lindórië), которая, в свою очередь, была потомком Тар-Элендила, четвёртого короля Нуменора, равно как и Тар-Кальмакила[4]. Их второй сын, Гимильхад, открыто выступал против политики, проводимой своим старшим братом, и полностью поддерживал своего отца, который, если бы позволяли законы, «охотно передал бы престол младшему сыну в обход старшего». [2]

Тар-Палантир

Тар-Палантир (кв. Tar-Palantir, годы жизни — 3035—3255, годы правления — 3177—3255) — предпоследний (21-й) король Нуменора и последний правитель из числа Верных. Адунайским именем его было Ар-Инзиладун, что значит «цветок запада».

Отец Тар-Палантира, Ар-Гимильзор, от которого он унаследовал трон, был противником Валар и эльфов. Но королева Инзильбет воспитала своего сына как друга эльфов. Ар-Инзиладун пришёл к власти в период великой тьмы в Нуменоре; еще со времен Тар-Атанамира каждый следующий король выступал против Валар и ставил под сомнение их заповеди людям. Инзиладун, однако, пытался исправить последствия деяний своих предков: он возобновил уход за Белым Древом и выполнял древние ритуальные предписания. Король пророчествовал о том, что Белое Древо связано с родом нуменорских королей, и, если оно погибнет, то и королевская династия, в свою очередь, прекратится. Однако ответа от Валар так и не было, а Эрессеа уже не был виден с башни Тар-Минастира. Имя короля на языке квенья было внесено в Свитки Королей, как это и было принято в течение веков: в качестве тронного имени Инзиладун выбрал имя Тар-Палантир, что значит «Видящий Вдаль». Имя оправдывало себя, так как король воистину предвидел гибель Нуменора в случае продолжения нечестивой жизни его обитателей. Дочь Тар-Палантира, Мириэль, была его официальной наследницей и наверняка следовала бы его заветам, но её законное место на троне Нуменора было узурпировано её мужем, Ар-Фаразоном.

Ар-Фаразон

Ар-Фаразон Золотой[5] (англ. Ar-Pharazôn the Golden) на адунайском языке или Тар-Калион (англ. Tar-Calion) на квенья (годы жизни — 3118-3319, годы правления — 3255-3319) — последний (25-й) правитель и 22-й король Нуменора. Сын Гимильхада, племянник предпоследнего короля (последнего из числа Верных) Тар-Палантира и муж собственной двоюродной сестры Тар-Мириэль, коронованной им под именем Ар-Зимрафель (помимо того, что Мириэль стала женой Фаразона против собственной воли, подобный брак противоречил нуменорским законам).

По праву считается самым могущественным и воинственным из королей Нуменора. В его царствование Нуменор предпринял грандиозную военную экспедицию в Средиземье против сил Саурона, угрожавшего нуменорским владениям на западных и южных берегах континента. Высадившись с огромным флотом в Умбаре и проведя фактически молниеносную кампанию, Ар-Фаразон рассеял силы союзников Тёмного Властелина, а его самого взял в плен и доставил в Нуменор (что было ошибкой, стоившей жизни почти всему его народу).

Оказавшись при дворе Ар-Фаразона, Саурон, используя свои выдающиеся чародейские и ораторские способности всего за 40 лет проделал путь от пленника до ближайшего советника и фаворита короля, склонил его на свою сторону и убедил в том, что тот имеет полное право на эльфийский Дар Эрубессмертие. Попав под тлетворное влияние Саурона, Ар-Фаразон начал жестокие гонения на сочувствовавших эльфам людей (Верных) и установил в Нуменоре культ Мелькора с человеческими жертвоприношениями. По наущению Саурона король создал и лично повёл величайшую в истории человечества флотилию на Валинор, надеясь силой оружия отнять у Владык Амана бессмертие. Однако Валар отказались выступить против людей, сложив с себя полномочия Сил Арды, и в дело вмешался сам Эру Илуватар. Его могуществом Валинор был навсегда исторгнут из миропорядка Арды, плоский до этого дня мир приобрёл сферическую форму, а остров Нуменор — уничтожен возникшей при этом чудовищной волной. Сам Ар-Фаразон и его воины, успевшие высадиться на берегах Валинора, были живыми погребены в Пещерах Забвения у восточных стен Пелори, где, по легенде, и будут оставаться вплоть до Дагор Дагорат — Последней Битвы, в которой они будут принимать непосредственное участие.

Генеалогическое древо

Элрос Тар-Миньятур
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Вардамир Нолимон
 
Тиндомиэль
 
Манвендил
 
Атаналькар
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Аулендил
 
Вардильмэ
 
Тар-Амандил
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Нолондил
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Тар-Элендил
 
 
 
 
 
Майрен
 
Вэантур
 
Эарендур
 
Йавиэн
 
Оромендил
 
Аксантур
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Элатан
 
Сильмариэн
 
Исильмэ
 
Тар-Менельдур
 
Альмариан
 
 
 
Калиондо
 
Линдиссэ
 
Кемендур
 
Ардамир
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Валандил
 
Орхальдор
 
Айлинэль
 
Тар-Алдарион
 
Эрендис
 
Альмиэль
 
Малантур
 
Халлатан
 
Ирильдэ
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Соронто
 
 
 
 
 
Тар-Анкалимэ
 
Халлакар
 
Нессаниэ
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Тар-Анарион
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
две старшие дочери
 
Тар-Сурион
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Исильмо
 
Тар-Тэлпериэн
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Тар-Минастир
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Тар-Кириатан
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Тар-Атанамир
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Тар-Анкалимон
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Тар-Телеммайтэ
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Хэрукальмо
 
Тар-Ванимельдэ
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Тар-Алькарин
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Тар-Кальмакил
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Тар-Ардамин
 
Гимильзагар
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Ар-Адунахор
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Ар-Зимратон
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Владыки Андуниэ
 
Ар-Сакальтор
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Инзильбет
 
Ар-Гимильзор
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Гимильхад
 
Тар-Палантир
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Ар-Фаразон
 
Мириэль
 


Напишите отзыв о статье "Список королей Нуменора"

Примечания

  1. Толкин Дж. Р. Р. (под ред. Кристофера Толкина). Неоконченные сказания Нуменора и Средиземья (2001). — P.171.  (англ.)
  2. 1 2 3 4 Толкин Дж. Р. Р. Сильмариллион (любое издание). — «Акаллабет, или Падение Нуменора».
  3. Толкин Дж. Р. Р. Властелин Колец: том III Возвращение короля. — Приложение А «Анналы королей и правителей: Короли Нуменора».
  4. В более ранней версии генеалогии королей Нуменора отцом Инзильбет был Гимильзагар, второй сын Тар-Кальмакила. Однако это делало бы Инзильбет как минимум 400-летней к моменту её замужества. Несмотря на долгие жизни членов нуменорской королевской фамилии, необходимо было изменить идею о том, что Гимильзагар — отец Инзильбет, либо подчеркнуть, что её отец — не тот же самый Гимильзагар, что сын Тар-Кальмакила
  5. Толкин, Дж.Р.Р. Словарь имен и названий // Сильмариллион / Пер. Н. Эстель. — М.: Гиль Эстель, 1992. — С. 343. — 416 с. — ISBN 5882300010.

См. также

Отрывок, характеризующий Список королей Нуменора

колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.