Асадуллаев, Ага Шамси

Ага Шамси Асадуллаев
азерб. Şəmsi Əsədullayev
Дата рождения:	1840(1840)
Место рождения:	Амирджаны, Бакинская губерния
Подданство:	Российская империя
Дата смерти:	21 апреля 1913(1913-04-21)
Место смерти:	Ялта
Супруга:	Мейранса-ханум; Мария Петровна
Дети:	Мирза Асадуллаев (от первого брака)

Шамси́ Асадулла́ев (азерб. Şəmsi Əsədullayev; 1840 (по другим данным 1841), Амирджаны — 21 апреля 1913, Ялта) — азербайджанский нефтепромышленник-миллионер, покровитель науки и культуры, меценат.

Биография

Родился в селе Амираджаны Бакинского уезда Бакинской губернии (ныне центр Сураханского района города Баку), в бедной азербайджанской семье, в 1874 году основал в Баку контору по добыче нефти, в 1893 году на её базе создал нефтедобывающую фирму. В 1903 году после развода переехал из Баку в Москву, где вторично женился; проживал по адресу: Воздвиженка, 9. К 1913 году его личное состояние оценивалось в 10 млн рублей. Он также является дедом известной французской писательницы азербайджанского происхождения Банин.

На официальном бланке компании над именем владельца Асадуллаева изображён герб Персии, с надписью в девизной ленте: «Удостоенъ двора его Императорского Величества Шаха Персидскаго». Под гербом выписаны названия городов, в которых действовали филиалы торговой компании: Астрахань, Баку, Белосток, Варшава, Казань, Кинешма, Кунцево, Нижний Новгород, Самара, Саратов, Царицын, Ярославль; главная контора располагалась в Москве.

Умер в Ялте 21 апреля 1913 года, похоронен в родном селении Амирджан.

Меценатство

Известен как меценат. Выделил средства на строительство Бакинского реального училища (ныне Азербайджанский государственный экономический университет); учредил две стипендии своего имени в крупнейшем в Закавказье Александровском Тифлисском учительском институте; подарил один из своих особняков в Замоскворечье московской мусульманской общине (Дом Асадуллаева). Оплачивал учёбу нескольких десятков талантливых молодых азербайджанцев в Германии, Франции, Варшаве, Казани, Киеве, Москве, Одессе, Петербурге и Харькове (например, в 1901 году первым из азербайджанцев окончил Петербургский институт гражданских инженеров архитектор Зивер-бек Ахмедбеков, ставший автором многих архитектурных памятников Баку).

Дома Асадуллаева

Особняк в Баку

В 1896 году по заказу Асадуллаева в Баку, на углу улиц Прачечная 9, Гимназическая 183 и Карантинная 84 по проекту архитектора Ивана Эделя был построен трёхэтажный особняк.

Дом в Москве

В районе Татарской слободы Асадуллаев выкупил два соседних владения под № 333 (Малый Татарский переулок, дом 6) и № 334 (там же, дом 8); первый участок предназначался для строительства большого магазина (в связи с кончиной Асадуллаева проект не был реализован), а на земле второго владения решил выстроить большое здание для школы.

Именно на этом участке в 1913 г. на средства Асадуллаева был построен четырёхэтажный дом, который стал культурным центром московских мусульман. До революции 1917 года подавляющее большинство мусульман в Москве составляли коренные москвичи, среди которых численно доминировали татары. Поэтому, дом Асадуллаева первоначально использовался лишь татарской общиной. В доме размещались: мектеб (школа) Московского мусульманского благотворительного общества, его правление, читальня, а после Февральской революции 1917 г. стал также одним из общественно-политических центров мусульман России.

Роль национально-культурного центра московских мусульман Дом Асадуллаева выполнял вплоть до 1941 года. В 1926 году здесь располагались два мусульманских детских дома (заведующие Тимербулатов и Хабибуллина); школа им. Нариманова № 27 с 210 учениками в семи группах (заведующий Юсупов); татарский центральный клуб им. Ямашева; центральная библиотека тюркских народов.

В 2003 году это здание было возвращено татарской национально-культурной автономии Москвы.

Ссылки

• [www.butovomuslim.ru/articles/history/1 История Дома Асадуллаева]

Отрывок, характеризующий Асадуллаев, Ага Шамси

На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.