Асад ад-Дин Ширкух I ибн Шади

Асад ад-Дин Ширкух ибн Шади أسد الدين شيركوه بن شاذي‎
Амир Хомса
1154 — 1169
Преемник:	Салах ад-Дин Юсуф ибн Айюб
Великий везир Египта
18 января 1169 — 23 марта 1169
Предшественник:	Шавар ибн Муджир Саади
Преемник:	Салах ад-Дин Юсуф ибн Айюб
Вероисповедание:	ислам
Рождение:	Айрарат, Армения
Смерть:	23 марта 1169(1169-03-23) Каир, Египет
Род:	Айюбиды
Отец:	Шади ибн Марван
Дети:	Аль-Кахир Мухаммад ибн Ширкух

аль-Малик аль-Мансур Асад ад-Дин Абу-л-Харис Ширкух ибн Шади (ум. 1169, Египет) — военачальник (исфахсаллар) и везир дамаскского атабека Hyp ад-дина Махмуда ибн Занги (1146—1174), амир Хомса (1154—1169), великий везир Египта (1169—1169). Брат основателя династии Айюбидов Наджм ад-Дина Айюба ибн Шади и дядя султана Салах ад-Дина. Имя Шир-кух с курдского можно перевести как «Горный лев».

Особенности внешности и характера

Ширкуха описывают как человека низкого роста, кривого на один глаз и страдающего ожирением. Цвет его лица всегда был багровым от пристрастия к выпивке и обжорству. В гневе Ширкух терял над собой контроль, орал как ненормальный и мог даже убить того, кто вывел его из себя. При всём при этом он пользовался неподдельным уважением и обожанием своих солдат, т.к. постоянно жил среди них, делил с ними стол и терпел их насмешки. В многочисленных сражениях в Сирии Ширкух показал себя как военачальник с огромной физической энергией.

Происхождение и ранние годы жизни

Отец Ширкуха, Шади, происходил из курдского племени Равадия (или Хазбани), обитавшего вблизи армянского города Двина, где родились Ширкух и его брат Айюб. В дальнейшем Шади и его сыновья переселились в курдский город Эрбиль в Ираке. После Эрбиля семейство Ширкух вместе с отцом и братом отправились в Багдад на службу при дворе сельджукского шаханшаха Масуда (1133—1152). Шади был назначен губернатором Тикрита на реке Тигр, однако уже в 1138 году Ширкух в одной из стычек убил знатного сельджука и братьям пришлось бежать из Тикрита. По утверждению самого Ширкуха, ему пришлось убить этого человека, чтобы отомстить за поруганную честь женщины. Ширкух и Айюб отправились в Мосул ко двору атабека Имад ад-дина Занги, где были радушно приняты и определены на службу.

На службе у Зангидов

В 1146 году Асад ад-Дин Ширкух вместе со своим новым господином атабеком Hyp ад-дином Махмудом Занги прибыл в Халеб, который Нур ад-Дин унаследовал после смерти отца. Здесь им сразу же пришлось включиться в борьбу с крестоносцами, возглавляемыми графом Эдессы Жосленом II де Куртене и князем Антиохии Раймундом де Пуатье. В июне 1149 года Ширкух одержал крупную победу, полностью уничтожив армию Раймунда де Пуатье, которого собственноручно убил в бою. Отрубленную голову Раймунда Асад ад-Дин Ширкух вручил своему господину атабеку Нур ад-Дину Занги.

В 1151—1152 годах Ширкух и его брат участвовали в осаде атабеком Hyp ад-дином Махмудом Дамаска и от его имени заключили соглашение с амиром города о переходе под того под сюзеренитет Нур ад-Дина. В 50-х годах Ширкух имел уже титулы амира Хомса и исфахсаллара. В конце марта—начале апреля 1154 году Ширкух во главе отряда в тысячу всадников подступил к Дамаску в качестве посланника атабека Нур ад-Дина и разбил лагерь у Аль-Касаба в Мардже. Это встревожило амира Дамаска Муджир аль-Дина, который не прибыл в лагерь Ширкуха, а заперся в городе. 18 апреля прибыл атабек Нур ад-Дин с основными силами и вскоре Дамаск был взят и перешёл под власть Нур ад-Дина Занги.

В мае 1157 года Ширкух одержал значительную победу над крестоносцами между Тороном и Баниясом. В октябре того же года тяжело больной Нур ад-Дин Махмуд назначил амира Асад ад-Дина Ширкуха губернатором Дамаска. В 1158 году Ширкух совершил победоносный рейд в окрестности Сидона, захватив большую добычу и множество пленных, а в 1159 году возглавил войска против брата атабека Hyp ад-дина Нусрат ад-Дина Амир Мирана, вознамерившегося сменить Hyp ад-дина на престоле.

Завоевание Египта

Ширкух был горячим сторонником подчинения Египта, в том числе, в целях предотвращения его захвата крестоносцами, и последовательно убеждал в этой необходимости Hyp ад-дина Занги. С 1164 по 1169 год Асад ад-дином Ширкух трижды возглавлял войска атабека Hyp ад-дина Махмуда Занги, направленные на завоевание Египта. Египетская кампания позволила Ширкуху наилучшим образом проявить свои замечательные стратегические способности.

Первый поход. Предательство Шавара

Начало похода войск Ширкуха на Каир в апреле 1164 года сопровождалось отвлекающим манёвром армии Нур ад-Дина. Для того чтобы увести войска короля Иерусалима Амори I на север Палестины, Нур ад-Дин предпринял яростное наступление на Банияс. В это время Ширкух в сопровождении бывшего египетского везира Шавара и примерно 2000 всадников направился вдоль восточного берега реки Иордан на восток вплоть до южного побережья Мёртвого моря, где повернул на запад, форсировал реку и быстро двинулся к Синаю. Там он удалился от побережья, чтобы его не обнаружили и 24 апреля захватил Бильбейс — восточный порт Египта. Уже 1 мая 1164 года Ширкух разбил лагерь близ Каира. Везир Египта Дирхам, застигнутый врасплох, не смог организовать оборону, был убит при попытке бегства, а его тело бросили уличным собакам. Фатимидский халиф-подросток аль-Адид официально восстановил Шавара в должности великого везира Египта.

Однако едва Шавар вернулся к власти, как сразу же потребовал, чтобы Ширкух со своими войсками немедленно покинул Египет. Обещания признать сюзеренитет Hyp ад-дина Махмуда Занги и выплачивать ему ежегодно треть доходов госказны были Шаваром «забыты». Пришедший в ярость Ширкух заявил Шавару, что не двинется с места. В ответ на это Шавар обратился за помощью к королю Амори I Иерусалимскому, который не заставил себя долго ждать и в июле 1164 года армия крестоносцев подступила к Синаю. Ширкух занял оборону в Бильбейсе, где вскоре оказался окружённым войсками Шавара и Амори. Ширкух отбивался несколько недель, но положение его оказалось безвыходным. Желая помочь Ширкуху, атабек Нур ад-Дин созвал мусульманских амиров в священный поход против крестоносцев, результатом которого стала грандиозная победа мусульман при Хариме 12 августа 1164 года. Ширкуху были тайно доставлены знамёна и белокурые шевелюры некоторых убитых крестоносцев, которые Ширкух вывесил на стенах Бильбейса на показ осаждающим. Известие о победе у Харима заставила крестоносцев вернуться в Палестину. Король Амори I и Ширкух договорились одновременно покинуть Египет. В октябре 1164 года войска крестоносцев вернулись в Палестину, а Ширкух возвратился в Дамаск, где сразу же принялся убеждать Hyp ад-дина Занги в необходимости нового похода на Каир.

Второй поход. Взятие Александрии

Атабек Нур ад-Дин согласился на новый поход в Египет когда узнал, что Шавар заключил с Амори I договор о взаимопомощи. Король Иерусалима и Ширкух во главе своих войск прибыли в Египет в начале января 1167 года почти одновременно, каждый по своему привычному маршруту. Однако на этот раз Ширкух обогнул Каир с юга, на небольших баржах переправился через Нил, и затем преспокойно направился на север. Шавар и Амори I, ждавшие сирийцев с востока, с удивлением обнаружили войска Ширкуха на западе, в районе пирамид Гизы, отделённые от них Нилом. В этой ситуации между Амори I, не без оснований не доверявшим Шавару, и фатимидским халифом аль-Адидом был заключён официальный союз. После заключения этого союза, союзников решили переправиться через Нил для атаки войск Ширкуха, которые теперь двинулись на юг. Король Амори во главе своих войск погнался на ними. Ширкух, делая вид, что отступает, увёл за собой войска крестоносцев на расстояние более чем недельного марша от Каира, затем остановиться и 18—19 марта 1167 года дал королю сражение у местечка Эль-Бабин. Командование центром Ширкух поручил своему племяннику Салах ад-Дину и велел ему отступить, когда крестоносцы начнут атаку. Этот манёвр, исполненный Салах ад-Дином, позволил войскам Ширкуха окружить армию Амори с флангов и одержать победу. Амори удалось бежать в Каир, а Ширкух вскоре без труда овладел Александрией, где был встречен населением как освободитель. Шавар и Амори направились осаждать Александрию. Вскоре они блокировали город с суши и с моря. Ширкух оставил командование городом Салах ад-Дину, а сам во главе нескольких сотен всадников совершил ночную вылазку, преодолел вражеские укрепления и быстро направился Верхний Египет. В Верхнем Египте Ширкух осадил Кус (июнь 1167 года) и организовал крестьянское восстание против Шавара и, собрав войско из вооружённых крестьян, подступил к Каиру. Дальнейшие переговоры между Амори и Ширкухом привели к соглашению, по которому осада Александрии была снята и в августе 1167 года войска Амори и Ширкуха вновь одновременно покинули Египет.

Третий поход. Великий везир Египта

Я начал с того, что сопровождал моего дядю. Он завоевал Египет и потом умер. И тогда Аллах дал мне в руки власть, которую я совсем не ожидал.

</div>

— ан-Насир Салах ад-Дин Юсуф о своём дяде Асад ад-Дине Ширкухе.

</blockquote>

В течение следующего года в Египте росло недовольство условиями каирско-иерусалимского союза. В окружении халифа стали даже поговать, что союз с Зангидами был бы меньшим злом. За спиной Шавара начался обмен посланиями между Каиром и Халебом. В этой ситуации в октябре 1168 года Амори I двинул свои войска на завоевание Египта. Захватив Бильбейс, крестоносцы устроили жуткую резню, без всякого повода истребив всё население города, не взирая на возраст, пол и вероисповедание. После этого иерусалимские войска двинулись на Каир. По приближении захватчиков, Шавар приказал поджечь старый Каир, а жителей переселить в новую часть города. Халиф аль-Адид послал Нур ад-Дину Занги письмо с призывом о помощи. Ширкух в сопровождении Салах ад-Дина выступил в новый египетский поход. Узнав об этом, Амори повернул назад в Палестину. В начале января 1169 года Ширкух прибыл в Каир, где был радостно встречен населением и фатимидской знатью. Ширкух сразу же явился к халифу аль-Адиду, который принял его с великими почестями. 18 января Шавар был взят Салах ад-Дином под стражу, затем Салах ад-Дин собственноручно убил его с письменного одобрению халифа, которому была отправлена отрубленная голова Шавара.

Халиф Аль-Адид назначил новым великим везиром Египта Ширкуха. Ему был пожалован пышный титул аль-Малик аль-Мансур Амир аль-Диуюш (Владыка победитель, командующий армией). Став везиром, Ширкух начал раздавать земельные наделы и провинции своим воинам и соратникам за верную службу. Его армия состояла из более чем 2000 всадников Нур-ад-дина, 6 000 наемных туркменских кавалеристов, 500 тюркских мамлюков, а также курдов. Его везират однако был недолгим: 23 марта 1169 года после слишком обильной трапезы, в результате ужасного приступа удушья, вызванного несварением желудка, Асад ад-Дин Ширкух умер за несколько секунд. Великим везиром после него был избран Салах ад-Дин.

Источники

• Айдын Ариф оглы Али-заде. Хроника мусульманских государств I-VII веков хиджры. — 2-е, испр. и доп.. — М.: Умма, 2007. — С. 318. — 445 с. — ISBN 5-94824-111-4.
• [www.agnuz.info/tl_files/library/books/Crestoviepohodi/index.htm Виймар Пьер «Крестовые походы. Миф и реальность священной войны»]
• Гибб Гамильтон. Дамасские хроники крестоносцев. — М.: Центрполиграф, 2009. — С. 214—253. — 254 с. — ISBN 978-5-9524-4106-4.
• [www.kurdist.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=240&Itemid=1 Династия Айюбидов /www.kurdist.ru]
• [www.vashaktiv.ru/texts/k/kamal8.php Камал ад-Дин ибн аль-Адим «Сливки истории Халеба»]
• [century12-14th.ru/amin/amin10.shtml Маалуф Амин «Крестовые походы глазами арабов». Главы 8, 9.]
• [tortuga.angarsk.su/fb2/rishaj01/Latino-Ierusalimskoe_korolevstvo.fb2_0.html Ришар Жан «Латино-Иерусалимское Королевство»]
• [slovari.yandex.ru/~%D0%BA%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8/%D0%9C%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D1%80%D1%85%D0%B8.%20%D0%9C%D1%83%D1%81%D1%83%D0%BB%D1%8C%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%92%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BA%20VII-XV/%D0%90%D0%B9%D1%8E%D0%B1%D0%B8%D0%B4%D1%8B/7/ Рыжов К. В. Все монархи мира. Мусульманский Восток VII—XV вв.— М.: Вече, 2004.](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2871 день))
• [bwbooks.net/index.php?id1=4&category=history&author=semenova-la&book=1966 Семенова Л. А. Салах ад-Дин и мамлюки в Египте. 1966.]
• Фильштинский И. М. История арабов и Халифата (750—1517). — 3-е, испр. и доп.. — М.: АСТ:Восток-Запад, 2008. — С. 241. — 349 с. — ISBN 978-5-17-039553-8.

Отрывок, характеризующий Асад ад-Дин Ширкух I ибн Шади

И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.
В минуты отъезда и перемены жизни на людей, способных обдумывать свои поступки, обыкновенно находит серьезное настроение мыслей. В эти минуты обыкновенно поверяется прошедшее и делаются планы будущего. Лицо князя Андрея было очень задумчиво и нежно. Он, заложив руки назад, быстро ходил по комнате из угла в угол, глядя вперед себя, и задумчиво покачивал головой. Страшно ли ему было итти на войну, грустно ли бросить жену, – может быть, и то и другое, только, видимо, не желая, чтоб его видели в таком положении, услыхав шаги в сенях, он торопливо высвободил руки, остановился у стола, как будто увязывал чехол шкатулки, и принял свое всегдашнее, спокойное и непроницаемое выражение. Это были тяжелые шаги княжны Марьи.
– Мне сказали, что ты велел закладывать, – сказала она, запыхавшись (она, видно, бежала), – а мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Ты очень переменился, Андрюша, – прибавила она как бы в объяснение такого вопроса.
Она улыбнулась, произнося слово «Андрюша». Видно, ей самой было странно подумать, что этот строгий, красивый мужчина был тот самый Андрюша, худой, шаловливый мальчик, товарищ детства.
– А где Lise? – спросил он, только улыбкой отвечая на ее вопрос.
– Она так устала, что заснула у меня в комнате на диване. Ax, Andre! Que! tresor de femme vous avez, [Ax, Андрей! Какое сокровище твоя жена,] – сказала она, усаживаясь на диван против брата. – Она совершенный ребенок, такой милый, веселый ребенок. Я так ее полюбила.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его лице.
– Но надо быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, Аndre! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c'est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке, после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь видим.
– Ты живешь в деревне и не находишь эту жизнь ужасною, – сказал он.
– Я другое дело. Что обо мне говорить! Я не желаю другой жизни, да и не могу желать, потому что не знаю никакой другой жизни. А ты подумай, Andre, для молодой и светской женщины похорониться в лучшие годы жизни в деревне, одной, потому что папенька всегда занят, а я… ты меня знаешь… как я бедна en ressources, [интересами.] для женщины, привыкшей к лучшему обществу. M lle Bourienne одна…
– Она мне очень не нравится, ваша Bourienne, – сказал князь Андрей.
– О, нет! Она очень милая и добрая,а главное – жалкая девушка.У нее никого,никого нет. По правде сказать, мне она не только не нужна, но стеснительна. Я,ты знаешь,и всегда была дикарка, а теперь еще больше. Я люблю быть одна… Mon pere [Отец] ее очень любит. Она и Михаил Иваныч – два лица, к которым он всегда ласков и добр, потому что они оба облагодетельствованы им; как говорит Стерн: «мы не столько любим людей за то добро, которое они нам сделали, сколько за то добро, которое мы им сделали». Mon pеre взял ее сиротой sur le pavе, [на мостовой,] и она очень добрая. И mon pere любит ее манеру чтения. Она по вечерам читает ему вслух. Она прекрасно читает.
– Ну, а по правде, Marie, тебе, я думаю, тяжело иногда бывает от характера отца? – вдруг спросил князь Андрей.
Княжна Марья сначала удивилась, потом испугалась этого вопроса.
– МНЕ?… Мне?!… Мне тяжело?! – сказала она.
– Он и всегда был крут; а теперь тяжел становится, я думаю, – сказал князь Андрей, видимо, нарочно, чтоб озадачить или испытать сестру, так легко отзываясь об отце.
– Ты всем хорош, Andre, но у тебя есть какая то гордость мысли, – сказала княжна, больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, – и это большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое чувство, кроме veneration, [глубокого уважения,] может возбудить такой человек, как mon pere? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.