Асаиб Ахль аль-Хакк
| Асаиб Ахль аль-Хакк | |
| араб. عصائب أهل الحق | |
| Лидеры: | |
|---|---|
| Штаб-квартира: |
Мадинат-эс-Садр, Багдад, Ирак |
| Дата формирования: |
июль 2006 |
| Отделилась от: | |
| Противники: |
в Ираке: |
’Аса́иб Ахль аль-Хакк (араб. عصائب أهل الحق — «Лига праведников») — шиитская исламистская военизированная группировка, действующая в Ираке и Сирии. Группировка имеет проиранскую направленность и покровительствуется иранским генералом, командующим спецподразделением «Кодс» Касемом Сулеймани.
Группа тесно связана с ливанской Хезболлой и в своей идеологии ссылается на Верховного лидера Ирана — аятоллу Али Хаменеи. До 2007 года об «Асаиб Ахль аль-Хакк» знали немногие, а дебют группировки в качестве ударной силы генерала Сулеймани пришёлся на январь 2007 года, когда они напали на военный аванпост США в священном шиитском городе Кербеле. Спустя несколько месяцев лидер группировки Кайс аль-Хазали, его брат Лайс аль-Хазали и высокопоставленный член Хезболлы Али Муса ад-Дадкук были захвачены SAS близ Басры. После этого были предприняты меры по легитимизации группы.
В мае 2007 года «Асаиб Ахль аль-Хакк» захватила британского ИТ-консультанта Питера Мура и четверых его телохранителей в восточном Багдаде. Питер Мур был освобождён после того, как братья Хазали были выпущены из американских тюрем в Ираке[1].
Напишите отзыв о статье "Асаиб Ахль аль-Хакк"
Примечания
- ↑ Martin Chulov [www.theguardian.com/world/2014/mar/12/iraq-battle-dead-valley-peace-syria Controlled by Iran, the deadly militia recruiting Iraq's men to die in Syria] (англ.). — The Guardian, 12 марта 2014.
Отрывок, характеризующий Асаиб Ахль аль-Хакк
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
