Асакура Такакагэ
Асакура Такакагэ | |
朝倉孝景 | |
Годы жизни | |
Период | Муромати |
Дата рождения | 2 июня 1428 |
Дата смерти | 21 августа 1481 (53 года) |
Могилы и места почитания | замок Итидзёдани, Фукуи |
Имена | |
Детское имя | Сётаро (小太郎) |
Взрослое имя | Норикагэ (教景) Тосикагэ (敏景) Такакагэ (孝景) |
Должности | |
Сёгунат | Муромати |
Сюзерен | род Сиба |
Род и родственники | |
Род | Асакура |
Отец | Асакура Иэкагэ |
Преемник | Асакура Удзикагэ |
Дети | |
Сыновья | Асакура Удзикагэ |
Асакура Такакагэ (яп. 朝倉孝景?, 2 июня 1428 — 21 августа 1481) — японский самурайский полководец, даймё середины периода Муромати. Глава рода Асакура.
Биография
Такакагэ родился 2 июня 1428 года в провинции Этидзэн. Он был сыном Асакуры Иэкагэ, 6-го главы рода Асакура[1]. Главы этого рода, вместе с главами рода Каи, исполняли функции главных советников и заместителей в правительстве военных губернаторов Этидзэна, рода Сиба.
Когда в губернаторской семье вспыхнула война за наследство между двумя претендентами — Сибой Ёситоси и Сибой Ёсикадо, Такакагэ примкнул к последнему. Вместе с ним он присоединился к западной коалиции в войне годов Онин (1467—1476). Однако в 1471 году Такакагэ порвал со своим сюзереном и большинством родственников и, переметнувшись к войскам восточной коалиции, отправился завоёвывать родину. Он основал замок Итидзёдани и ликвидировал провинциальную оппозицию в лице рода Кай, которая поддерживала прежних правителей — род Сиба.
Такакагэ почти полностью подчинил себе Этидзэн и заложил основы новой эпохи в истории рода Асакура, который превратился в мощных даймё. Способ завоевания им Этидзэна и изгнание сюзерена считается одним из первых проявлений явления гэкокудзё — «низшие побеждают высших», что было характерно для 2-й половины периода Муромати и периода Сэнгоку.
Такакагэ считается автором «Статей Асакуры Такакагэ», средневековых законов-наставлений для потомков в деле управления подконтрольными территориями[2].
Такакагэ умер 21 августа 1481 года.
Напишите отзыв о статье "Асакура Такакагэ"
Примечания
- ↑ Тёзка-правнук Такакагэ, Такакагэ-младший, был отцом Асакуры Ёсикагэ, последнего главы рода Асакура.
- ↑ Существует теория, согласно которой «Статьи» являются подделкой позднего времени — конца XVI века
Литература
- 『新編 日本史辞典』 (Новое издание. Словарь истории Японии) 京大日本史辞典編纂会、東京創元社、1994. — P.10.
Отрывок, характеризующий Асакура Такакагэ
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.