Асатиани, Кахи Шалвович

Кахи Асатиани
Общая информация
Полное имя	Кахи Шалвович Асатиани
Родился	1 января 1947(1947-01-01) Телави, Грузинская ССР, СССР
Умер	20 ноября 2002(2002-11-20) (55 лет) Тбилиси, Грузия
Гражданство	СССР СССР
Рост	186 см
Вес	83 кг
Позиция	полузащитник
Карьера
Клубная карьера*
1965—1975	Динамо (Тбилиси)	218 (27)
Национальная сборная**
1968—1972	СССР	16 (5)
Тренерская карьера
1978—1982	Динамо (Тбилиси)	начальник
1987	Динамо (Тбилиси)
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Ка́хи Ша́лвович Асатиа́ни (груз. კახი ასათიანი; 1 января 1947, Телави, Грузинская ССР, СССР — 20 ноября 2002, Тбилиси, Грузия) — советский грузинский футболист, полузащитник и тренер. Мастер спорта СССР (1967). Заслуженный тренер Грузинской ССР (1978).

Первый игрок в мире, получивший жёлтую карточку — в матче чемпионата мира-1970 Мексика — СССР.

Биография

Начал играть в 1959 году в 35-й спецшколе в Тбилиси. В 1962—1964 — в юношеской команде «Динамо» (Тбилиси).

С 18 лет выступал за ведущий клуб Грузии — «Динамо» (Тбилиси). Долгие годы был одним из ведущих игроков команды. В 1968—1972 вызывался в сборную СССР. Закончил выступления в большом футболе в 28 лет — не сумел восстановиться после тяжелой травмы, полученной в матче чемпионата СССР с ереванским «Араратом» в 1973 году.

В 1973 году окончил Грузинский сельскохозяйственный институт. В 1978—1982 работал начальником в клубе «Динамо» (Тбилиси), а в 1987 (по август) — был главным тренером. В 1983—1986, 1987 (с сентября) — 1989 — зампред республиканского совета «Динамо». В 1990 (по октябрь) — председатель союза ветеранов футбола Грузии. С декабря 1990 по сентябрь 2000 — председатель департамента спорта Грузии.

Последний год жизни он был вице-президентом авиакомпании «Аирзена — Грузинские авиалинии».

20 ноября 2002 года Кахи Асатиани был застрелен в Тбилиси в своём автомобиле у подъезда своего дома. Следствие сразу стало подчеркивать, что убийство футболиста было заказным и хорошо спланированным.

Достижения

• Бронзовый призёр чемпионата СССР: 1967, 1969, 1971, 1972
• В списках 33-х лучших 3 раза: 1967 г. — № 3, 1969 г. — № 1, 1970 г. — № 3.
• В сборной СССР провёл 16 матчей, забил 5 голов (1968—1972).
• Участник чемпионата Европы 1968 года и чемпионата мира 1970 года.

Семья

Жена Луиза Таварткиладзе. Вырастили дочь Маку, которая работает дизайнером одежды.

Ссылки

• [www.rusteam.permian.ru/players/asatiani.html Профиль на сайте «Сборная России» по футболу]
• [www.sport-express.ru/newspaper/2002-06-01/3_2/ Газета «Спорт-Экспресс»]

Отрывок, характеризующий Асатиани, Кахи Шалвович

– Еще два письма пропущу, а третье прочту, – строго сказал князь, – боюсь, много вздору пишете. Третье прочту.
– Прочтите хоть это, mon pere, [батюшка,] – отвечала княжна, краснея еще более и подавая ему письмо.
– Третье, я сказал, третье, – коротко крикнул князь, отталкивая письмо, и, облокотившись на стол, пододвинул тетрадь с чертежами геометрии.
– Ну, сударыня, – начал старик, пригнувшись близко к дочери над тетрадью и положив одну руку на спинку кресла, на котором сидела княжна, так что княжна чувствовала себя со всех сторон окруженною тем табачным и старчески едким запахом отца, который она так давно знала. – Ну, сударыня, треугольники эти подобны; изволишь видеть, угол abc…
Княжна испуганно взглядывала на близко от нее блестящие глаза отца; красные пятна переливались по ее лицу, и видно было, что она ничего не понимает и так боится, что страх помешает ей понять все дальнейшие толкования отца, как бы ясны они ни были. Виноват ли был учитель или виновата была ученица, но каждый день повторялось одно и то же: у княжны мутилось в глазах, она ничего не видела, не слышала, только чувствовала близко подле себя сухое лицо строгого отца, чувствовала его дыхание и запах и только думала о том, как бы ей уйти поскорее из кабинета и у себя на просторе понять задачу.
Старик выходил из себя: с грохотом отодвигал и придвигал кресло, на котором сам сидел, делал усилия над собой, чтобы не разгорячиться, и почти всякий раз горячился, бранился, а иногда швырял тетрадью.
Княжна ошиблась ответом.
– Ну, как же не дура! – крикнул князь, оттолкнув тетрадь и быстро отвернувшись, но тотчас же встал, прошелся, дотронулся руками до волос княжны и снова сел.
Он придвинулся и продолжал толкование.
– Нельзя, княжна, нельзя, – сказал он, когда княжна, взяв и закрыв тетрадь с заданными уроками, уже готовилась уходить, – математика великое дело, моя сударыня. А чтобы ты была похожа на наших глупых барынь, я не хочу. Стерпится слюбится. – Он потрепал ее рукой по щеке. – Дурь из головы выскочит.
Она хотела выйти, он остановил ее жестом и достал с высокого стола новую неразрезанную книгу.
– Вот еще какой то Ключ таинства тебе твоя Элоиза посылает. Религиозная. А я ни в чью веру не вмешиваюсь… Просмотрел. Возьми. Ну, ступай, ступай!
Он потрепал ее по плечу и сам запер за нею дверь.
Княжна Марья возвратилась в свою комнату с грустным, испуганным выражением, которое редко покидало ее и делало ее некрасивое, болезненное лицо еще более некрасивым, села за свой письменный стол, уставленный миниатюрными портретами и заваленный тетрадями и книгами. Княжна была столь же беспорядочная, как отец ее порядочен. Она положила тетрадь геометрии и нетерпеливо распечатала письмо. Письмо было от ближайшего с детства друга княжны; друг этот была та самая Жюли Карагина, которая была на именинах у Ростовых:
Жюли писала:
«Chere et excellente amie, quelle chose terrible et effrayante que l'absence! J'ai beau me dire que la moitie de mon existence et de mon bonheur est en vous, que malgre la distance qui nous separe, nos coeurs sont unis par des liens indissolubles; le mien se revolte contre la destinee, et je ne puis, malgre les plaisirs et les distractions qui m'entourent, vaincre une certaine tristesse cachee que je ressens au fond du coeur depuis notre separation. Pourquoi ne sommes nous pas reunies, comme cet ete dans votre grand cabinet sur le canape bleu, le canape a confidences? Pourquoi ne puis je, comme il y a trois mois, puiser de nouvelles forces morales dans votre regard si doux, si calme et si penetrant, regard que j'aimais tant et que je crois voir devant moi, quand je vous ecris».
[Милый и бесценный друг, какая страшная и ужасная вещь разлука! Сколько ни твержу себе, что половина моего существования и моего счастия в вас, что, несмотря на расстояние, которое нас разлучает, сердца наши соединены неразрывными узами, мое сердце возмущается против судьбы, и, несмотря на удовольствия и рассеяния, которые меня окружают, я не могу подавить некоторую скрытую грусть, которую испытываю в глубине сердца со времени нашей разлуки. Отчего мы не вместе, как в прошлое лето, в вашем большом кабинете, на голубом диване, на диване «признаний»? Отчего я не могу, как три месяца тому назад, почерпать новые нравственные силы в вашем взгляде, кротком, спокойном и проницательном, который я так любила и который я вижу перед собой в ту минуту, как пишу вам?]