Асаф Джах VI

Мир Махбуб Али Хан телугу మీర్ మహబూబ్ ఆలీ ఖాన్ урду میر محبوب علی خان<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Фотография Асафа Джаха VI.</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Хайдарабадского княжества</td></tr>
Низам уль-Мульк Хайдарабада
1869 — 1911
(под именем Асафа Джаха VI)
Предшественник:	Асаф Джах V
Преемник:	Асаф Джах VII
Вероисповедание:	суннизм
Рождение:	17 августа 1866(1866-08-17) Хайдарабад, Хайдарабадское княжество, Британская Индия
Смерть:	29 августа 1911(1911-08-29) (45 лет) Хайдарабад, Хайдарабадское княжество, Британская Индия
Место погребения:	Мечеть Мекка, Хайдарабад
Род:	Асаф Джахи
Имя при рождении:	Мир Махбуб Али Хан
Отец:	Мир Тахниятх Али Хан
Мать:	Уджала Бегум
Супруг:	Амат-уз-Захрунниса Бегум
Дети:	Мир Осман Али Хан
Награды:

Мир Махбуб Али Хан (англ. Mir Mahboob Ali Khan, телугу మీర్ మహబూబ్ ఆలీ ఖాన్, урду میر محبوب علی خان), Асаф Джах VI (англ. Asaf Jah VI; 17 августа 1866, Хайдарабад, Хайдарабадское княжество, Британская Индия — 29 августа 1911, там же) — 6-й низам уль-мульк Хайдарабада, кавалер Большого креста ордена Бани, кавалер великий командор Высочайшего ордена Звезды Индии.

Биография

Мир Махбуб Али Хан родился 17 августа 1866 года во дворце Пурани Хавели в Хайдарабаде. Он был единственным выжившим сыном низама Асафа Джаха V. После смерти отца, 6 марта 1869 года, когда ему было два года и семь месяцев, он стал шестым низамом из династии Асаф-Джахи. Регентами при несовершеннолетнем правителе были Мир Тураб Али Хан, Салар Джунг I и Наваб Рашид-ад-дин Хан Шамс-уль-Умра III. Шамс-уль-Умра III умер 12 декабря 1881 года, и Салар Юнг I остался единственным регентом. Он исполнял свои обязанности до своей смерти 8 февраля 1883 года.

Особое внимание регентом уделялось образованию Махбуб Али Хана. Обучение велось на английском языке. Наставником низама был назначен офицер британской армии, капитан Джон Клерк, прекрасно владевший арабским, фарси и урду языками. Также большое влияние на воспитание Асаф Джаха VI оказала личность и благородный образ жизни самого регента Салар Джунга I.

Став совершеннолетним, Асаф Джах VI приступил к самостоятельному правлению. Он вёл расточительный образ жизни, любил роскошь. Особенной страстью низама были одежда и автомобили. Его коллекция одежды была одной из самых больших в мире в то время, а гардероб занимал целое крыло во дворце. Он никогда не надевал одну и туже одежду дважды. Им был приобретён алмаз Джекоба, ставший главным украшением сокровищницы правителей Хайдарабада. В настоящее время этот бриллиант принадлежит правительству Индии.

Во время правления Асафа Джаха VI в Хайдарабадском княжестве вместо фарси официальным языком был объявлен уруду. Тогда же была издана первая марка и основана местная почтовая служба, проведены электричество и первая железная дорога. Особое внимание низам уделял развитию садов и парков. При нём в Хайдарабаде установилась традиция трижды в день давать залп из пушки: утром, в полдень и вечером.

Асаф Джах VI запретил обряд сати — сожжение вдов вместе с их умершими мужьями. Учредил полицию и пенитенциарную службу. Провёл законодательную реформу, даровав подданным конституцию. При нём поднялся уровень медицинского обслуживания населения, чему во многом содействовали как щедрость самого низама, так и профессионализм его главного врача Арасту Яр Джунга, которому он даровал дворянский титул.

При шестом низаме Хайдарабада были основаны медресе Алия, университет и обсерватория Низама, построены мечеть Чарминар, дворец Фалакнума, ратуша Хайдарабада и мемориальный приют Виктории. В народе ему приписывалась чудодейственная способность исцелять от укуса змеи.

Асаф Джах VI был женат на Амат-уз-Захрунниса Бегум. Он имел семь сыновей и шесть дочерей. Низам умер 29 августа 1911 года во дворце Фалакнума и был похоронен в мечети Мекка в Хайдарабаде.

Титулы и награды

Титулы

• полный титул: Наваб Бахадур Сираджуд Даулах, генерал-лейтенант Его высочество Рустам-и-Дауран, Арусту-и-Заман, Уаль Мамалюк, Асаф Джах VI, Музаффар уль-Мамалюк, Низам уль-Мульк, Низам уд-Даула, Наваб Мир Сир Махбуб Али Хан Бахадур, Сипах Салар, Фатх Джанг, Низам Хайдарабада, кавалер Большого креста наипочтеннейшего ордена Бани, кавалер великий командор высочайшего ордена Звезды Индии, достопочтенный генерал-лейтенант армии.
• с 1866 по 1869: сахибзада Мир Махбуб Али Хан Сиддики Бахадур;
• с 1869 по 1877: Его высочество Рустам-и-Дауран, Арусту-и-Заман, Уаль Мамалюк, Асаф Джах VI, Музаффар уль-Мамалюк, Низам уль-Мульк, Низам уд-Даула, Наваб Мир Сир Махбуб Али Хан Бахадур, Сипах Салар, Фатх Джанг, Низам Хайдарабада;
• с 1877 по 1884: Его высочество Рустам-и-Дауран, Арусту-и-Заман, Уаль Мамалюк, Асаф Джах VI, Музаффар уль-Мамалюк, Низам уль-Мульк, Низам уд-Даула, Наваб Мир Сир Махбуб Али Хан Сиддики Бахадур, Сипах Салар, Фатх Джанг, Низам Хайдарабада;
• с 1884 по 1902: Его высочество Рустам-и-Дауран, Арусту-и-Заман, Уаль Мамалюк, Асаф Джах VI, Музаффар уль-Мамалюк, Низам уль-Мульк, Низам уд-Даула, Наваб Мир Сир Махбуб Али Хан Бахадур, Сипах Салар, Фатх Джанг, Низам Хайдарабада, кавалер великий командор высочайшего ордена Зведы Индии;
• с 1902 по 1910: Его высочество Рустам-и-Дауран, Арусту-и-Заман, Уаль Мамалюк, Асаф Джах VI, Музаффар уль-Мамалюк, Низам уль-Мульк, Низам уд-Даула, Наваб Мир Сир Махбуб Али Хан Бахадур, Сипах Салар, Фатх Джанг, Низам Хайдарабада, кавалер великий командор высочайшего ордена Зведы Индии, кавалер Большого креста наипочтеннейшего ордена Бани;
• с 1910 по 1911: генерал-лейтенант Его высочество Рустам-и-Дауран, Арусту-и-Заман, Уаль Мамалюк, Асаф Джах VI, Музаффар уль-Мамалюк, Низам уль-Мульк, Низам уд-Даула, Наваб Мир Сир Махбуб Али Хан Бахадур, Сипах Салар, Фатх Джанг, Низам Хайдарабада, кавалер великий командор высочайшего ордена Зведы Индии, кавалер Большого креста наипочтеннейшего ордена Бани.

Награды

• с 1902 года кавалер Большого креста ордена Бани;
• с 1884 года кавалер великий командор ордена Звезды Индии;
• с 1911 года кавалер Большого креста ордена Красного орла;
• медаль императрицы Индии (1877);
• медаль коронации Эдуарда VII (1903);
• золотая медаль Кайсар-и-Хинд.

Ссылки

• [narendralutherarchives.blogspot.ru/1999_09_01_archive.html Narendra Luther. Rival of the Seventh Nizam]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Асаф Джах VI

– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]