Асикага Ёсиаки

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Асикага Ёсиаки
 

Асикага Ёсиаки (яп. 足利 義昭; 5 декабря 1537 — 9 декабря 1597) — 15-й и последний сёгун сёгуната Муромати. Правил с 1568 по 1573 года. Оставался в должности сёгуна к 1588 года.

Есиаки был вторым сыном в семье сёгунов, а потому с детства ему была уготована дорога монаха. Его отдали в храм Кофукудзи в городе Нара.

После убийства мятежниками 13-го сёгуна Асикаги Ёситэру, Ёсиаки бежал из храма и направился к обладателю провинции Оми, рода Роккаку. Он просил помочь ему стать сёгуном, организовав поход на столицу Киото. Однако Ёсиаки отказали и он отправился к обладателю провинции Этидзэн, рода Асакура. Однако и там его просьбы не были услышаны. Наконец, при посредничестве Акэти Мицухидэ, Ёсиаки обратился к Оде Нобунаге, который пообещал поддержку.

В 1568 году Ода Нобунага захватил Киото. Ёсиаки получил титул сёгуна, но проводить независимую политику не смог из-за вмешательства Оды в его дела. Не желая быть марионеточным правителем, Ёсиаки тайно организовал в 1570 году коалицию против Нобунаги из родов Асакура, Адзаи, Такэда, а также монахов монастырей Энряку-дзи и Хонган-дзи. В 1573 году он открыто выступил против Нобунаги, но потерпел поражение.

В том же году Ёсиаки был изгнан Одой Нобунагой из Киото. Сёгунат Муромати перестал существовать.

После этого Ёсиаки скрывался в землях семьи Мори в городе Томо (ныне префектура Хиросима), рассылая японской владетельной знати призывы к свержению Нобунаги. Он организовал новую коалицию против Нобунаги, которая распалась в 1580 году с падением цитадели-буддийского монастыря Исияма Хонган-дзи.

В 1588 году Ёсиаки вернул титул сёгуна императорскому двору. В 1597 году он умер в небольшом владении, которое дал ему объединитель Японии Тоётоми Хидэёси.


Напишите отзыв о статье "Асикага Ёсиаки"

Отрывок, характеризующий Асикага Ёсиаки

– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.
– Так хорошо? – сказал Николай, еще раз высматривая выражение лица сестры, чтобы узнать, правда ли это, и, скрыпя сапогами, он соскочил с отвода и побежал к своим саням. Всё тот же счастливый, улыбающийся черкес, с усиками и блестящими глазами, смотревший из под собольего капора, сидел там, и этот черкес был Соня, и эта Соня была наверное его будущая, счастливая и любящая жена.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они будут жить замужем, как их мужья будут дружны и как они будут счастливы.
На Наташином столе стояли еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала. – Только когда всё это будет? Я боюсь, что никогда… Это было бы слишком хорошо! – сказала Наташа вставая и подходя к зеркалам.
– Садись, Наташа, может быть ты увидишь его, – сказала Соня. Наташа зажгла свечи и села. – Какого то с усами вижу, – сказала Наташа, видевшая свое лицо.