Асильбекова, Толыш

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Толыш Асильбекова
Род деятельности:

колхозница, хлопкороб

Дата рождения:

1928(1928)

Гражданство:

СССР СССР

Награды и премии:

Толыш Асильбекова (р. 1928) — советская колхозница, хлопкороб, передовик сельскохозяйственного производства, Герой Социалистического Труда (1957).



Биография

В 1943-1948 годах — колхозница.[1] C 1948 года работала звеньевой хлопководческой бригады колхоза «Ленин жолы», затем колхоза имени Чапаева Туркестанского района Южно-Казахстанской области.[1]

В 1952 году собрала 32 ц/га хлопка-сырца, в 1953 году — по 35 ц/га, в 1956 году — 51 ц/га.[1] В 1957 году Толыш Асильбековой было присвоено звание Героя Социалистического Труда.[1]

Вышла на пенсию в 1964 году.[1]

Избиралась депутатом Верховного Совета СССР 4-го и 5-го созывов.[1] Награждена двумя орденами Ленина, медалями СССР.[1]

Напишите отзыв о статье "Асильбекова, Толыш"

Примечания

  1. 1 2 3 4 5 6 7 Казахская ССР / Гл. ред. Р. Н. Нургалиев. — Алма-Ата: Гл. ред. Казахской советской энциклопедии, 1988. — Т. 2. — С. 93-94. — 608 с. — 31 300 экз. — ISBN 5-89800-002-Х.

Отрывок, характеризующий Асильбекова, Толыш

Погода уже несколько дней стояла тихая, ясная, с легкими заморозками по утрам – так называемое бабье лето.
В воздухе, на солнце, было тепло, и тепло это с крепительной свежестью утреннего заморозка, еще чувствовавшегося в воздухе, было особенно приятно.
На всем, и на дальних и на ближних предметах, лежал тот волшебно хрустальный блеск, который бывает только в эту пору осени. Вдалеке виднелись Воробьевы горы, с деревнею, церковью и большим белым домом. И оголенные деревья, и песок, и камни, и крыши домов, и зеленый шпиль церкви, и углы дальнего белого дома – все это неестественно отчетливо, тончайшими линиями вырезалось в прозрачном воздухе. Вблизи виднелись знакомые развалины полуобгорелого барского дома, занимаемого французами, с темно зелеными еще кустами сирени, росшими по ограде. И даже этот разваленный и загаженный дом, отталкивающий своим безобразием в пасмурную погоду, теперь, в ярком, неподвижном блеске, казался чем то успокоительно прекрасным.
Французский капрал, по домашнему расстегнутый, в колпаке, с коротенькой трубкой в зубах, вышел из за угла балагана и, дружески подмигнув, подошел к Пьеру.
– Quel soleil, hein, monsieur Kiril? (так звали Пьера все французы). On dirait le printemps. [Каково солнце, а, господин Кирил? Точно весна.] – И капрал прислонился к двери и предложил Пьеру трубку, несмотря на то, что всегда он ее предлагал и всегда Пьер отказывался.
– Si l'on marchait par un temps comme celui la… [В такую бы погоду в поход идти…] – начал он.
Пьер расспросил его, что слышно о выступлении, и капрал рассказал, что почти все войска выступают и что нынче должен быть приказ и о пленных. В балагане, в котором был Пьер, один из солдат, Соколов, был при смерти болен, и Пьер сказал капралу, что надо распорядиться этим солдатом. Капрал сказал, что Пьер может быть спокоен, что на это есть подвижной и постоянный госпитали, и что о больных будет распоряжение, и что вообще все, что только может случиться, все предвидено начальством.