Асимов, Мухамед Сайфитдинович

Мухамед Сайфитдинович Асимов
Муҳаммад Осимӣ
Мухамед Сайфитдинович Асимов
Место рождения:	Худжанд, Туркестанская АССР, РСФСР
Место смерти:	Душанбе
Научная сфера:	философия
Место работы:	Академия наук Таджикской ССР
Учёная степень:	доктор философских наук
Альма-матер:	Узбекский университет им. Алишера Навои
Награды и премии:

Мухамед Сайфитдинович Асимов (тадж. Муҳаммад Осимӣ, 1920—1996) — советский таджикский философ, культуролог, востоковед, специалист по онтологии и гносеологии. Академик Академии наук Таджикской ССР (1965), президент АН Таджикской ССР (1965—1988). Член-корреспондент Академии наук СССР (1974; с 1991 — член-корреспондент РАН). Доктор философских наук (1971). Член КПСС с 1945 года, член ЦК КП Таджикистана. Убит в 1996 году в неизвестными по дороге на работу.

Биография

Родился 1 сентября (по другим данным — 29 августа) 1920 года в городе Худжанде (тадж. Хуҷанд}, Туркестанская АССР,

В 1941 году окончил Узбекский университет им. Алишера Навои. Участник Великой Отечественной войны.

В 1946 -‒1952 годах заместитель директора Ленинабадского педагогического института.

В 1956‒- 1962 — ректор Сталинабадского политехнического института.

В 1962 -‒1965 годах — министр народного образования Таджикской ССР, секретарь ЦК КП Таджикистана, заместитель председателя Совета Министров Таджикской ССР.

Член ЦК КП Таджикистана. Депутат Верховного Совета Таджикской ССР 6-го созыва. Депутат Совета Союза Верховного Совета СССР 7-11 созывов от Таджикской ССР. Главный редактор Таджикской советской энциклопедии.

Был председателем Общества дружбы и культурных связей с зарубежными соотечественниками (на общественных началах).

27 июля 1996 года был застрелен неизвестными по дороге на работу. Этот трагический случай был связан с событиями последствий гражданской войны в Таджикистане. Президент АН Таджикистана стал жертвой террористического акта.

В 1997 году согласно постановления Совета Министров Республики Таджикистан Таджикскому техническому университету было присвоено его имя.

Награды

Награждён двумя орденами Ленина, другими орденами СССР, а также медалями.

Основные труды

• Асари барчастаи философия и марксисти (Дар бораи асари В. И. Ленин «Материализм ва эмпириокритицизм»), [Душанбе], 1960;
• Материя ва тасвири физикииолам, Душанбе, 1966;
• Русско-таджикский терминологический философский словарь. Душанбе, 1966. [В соавт.];
• Пайдоиш ва инкишофи таффакури фалсафи, Душанбе, 1970.
• Возникновение и становление философского мышления. Душанбе, 1970;
• Понятие материи и проблемы физической реальности (докторская диссертация). 1971.
• Авиценна и мировая цивилизация // Народы Азии и Африки. 1980. № 5;
• Исторический прогресс социалистических наций. [В соавт.]. М., 1987.

Ссылки

• Асимов Мухамед Сайфитдинович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-49583.ln-ru Профиль Мухамеда Сайфитдиновича Асимова] на официальном сайте РАН
• [news.tj/ru/personality/asimov-osimi-mukhamed-saifitdinovich Краткая биография] на сайте агентства «Asia-Plus»
• [isaran.ru/?q=ru/person&guid=DA90F7CB-F3A8-03E4-EEFF-7CA950931A8F Историческая справка] на сайте Архива РАН
• [osimi.org Мемориальный сайт]

Отрывок, характеризующий Асимов, Мухамед Сайфитдинович

Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.