Асклепион (Пергам)

Достопримечательность
Асклепион Пергама Ἀσκληπιεῖον
Вид на асклепион со стороны римского театра
Страна	Турция
Тип здания	Асклепион
Архитектурный стиль	высокая классика
Строительство	IV век до н. э.—II век н.э годы

Асклепио́н (др.-греч. Ἀσκληπιεῖον, тур. Bergama Asklepion) — один из самых знаменитых храмов Пергама, посвящён культу Асклепия — бога врачевания. Колонны асклепиона, украшенные змеями, стали символом медицины.

История

Храм был построен в начале IV века до н. э. и первоначально находился во владении горожанина Архиаса, последователя культа Асклепия. Во время правления Эвмена II (правил в 197—159 до н. э.) храм стал государственным достоянием. Свой современный вид храм приобрёл во время правления Антония Пия (86-161). Раскопки показали, что до этого храм пережил ещё несколько переустройств, например в эпоху эллинизма.

Эра до эллинизма

При раскопках в долине асклепиона были обнаружены осколки керамики предположительно архаического периода. Немногие же уцелевшие здания вокруг асклепиона были построены только в V веке до н. э. и не дают никаких намёков на то, что долина была местом поклонения. В долине находился источник воды, к которому вела лестница, и можно предположить, что со временем здесь появилась своеобразная «природная святыня».

Эллинизм

Во второй половине IV века до н. э. у источника были построены три здания неизвестного назначения. Также была сооружена лестница, ведущая к источнику, изящная обработка которой позволяет сделать выводы о культовом назначении зданий. В начале III века до н. э. у южного алтаря была сооружена мозаика, которая открывала вид на алтарь — высотой почти 3 метра, она, вполне возможно, играла культовую роль. Позже, во время обновления в конце III века до н. э. мозаика была разрушена и святилище было почти полностью перестроено. Старые здания были заменены двумя новыми, построенными по единому архитектурному замыслу. Кроме того, было сооружено ещё одно здание, предположительно для обряда «святого сна».

Правление римлян

Во время правления римлян к асклепиону была вымощена роскошная дорога — общей длиной 820 и шириной более 18 метров. По обеим сторонам дорогу украшали стоа и дорога заканчивалась роскошной пропилеей. С юга к комплексу был пристроен круглый героон, с севера крытый источник, а главный двор расширен до 110 х 130 метров. Именно во время правления римлян комплекс приобрёл свой окончательный вид.

Назначение

Начиная со II века н. э. асклепион широко известен как лечебница, своеобразный санаторий. Больным и нуждающимся в помощи прописывались диеты, долгие прогулки на свежем воздухе и покой. Известно также, что широко применялся «святой сон» — больные просили Богов о решении проблем или прощении и ждали во сне ответа.

Раскопки

Первые раскопки были проведены Карлом Хуманом, посетившем Пергам в 1878 году. Хуман случайно обнаружил у местного крестьянина мраморный барельеф и, проведя экспертизу и убедившись в его ценности начал активные археологические работы. Многие ценные находки хранятся сегодня в Берлине в Пергамском музее.

Литература

• [www.megabook.ru/Article.asp?AID=660868 Пергам (древний город)]
• [www.vokrugsveta.ru/vs/article/6043/ Пергам без алтаря]
• [www.muze.gov.tr/asklepion Сайт музея]

См. также

• Асклепион
• Пергам

Отрывок, характеризующий Асклепион (Пергам)

В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.