Асколи, Грациадио

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Асколи, Грациадио Исайя»)
Перейти к: навигация, поиск
Грациадио Исайя Асколи
итал. Graziadio Isaia Ascoli
Научная сфера:

лингвистика

Награды и премии:

Грациадио Исайя Асколи (итал. Graziadio Isaia Ascoli; 16 июля 1829 — 21 января 1907) — итальянский лингвист.





Биография

Грациадио Исайя Асколи родился в италоговорящей еврейской семье в многонациональном городе Гориция, на тот момент входившем в состав Австро-Венгерской империи, на данный момент — Италии. Ещё ребёнком он выучил и другие языки, помимо итальянского, на которых говорили в городе: немецкий, фриульский и венетский.

Будучи автодидактом, он опубликовал первую важную работу по языкам Востока в 1854 г. В 1860 г. он был принят на должность профессора лингвистики в Научно-литературную Академию в Милане, где ввёл курсы сравнительной филологии, романских языков и санскрита.

Г. Асколи внёс значительный вклад в изучение семитско-индоевропейского языкового родства и был пионером изучения цыганских и кельтских языков. Составил первую систематическую классификацию итальянских диалектов.

Асколи состоял членом Высшего итальянского комитета по образованию, и множество итальянских филологических обществ избрало его почетным членом. А. был также членом-корреспондентом парижской «Académie des inscriptions et belles lettres» и берлинской, петербургской, венской и будапештской академий наук. В 1899 году А. был назначен пожизненным членом итальянского сената, a в 1906 году император Вильгельм II удостоил его высшего прусского ордена — Pour le Mérite[1].

Асколи также является автором субстратной теории, согласно которой формирование и изменение языков является результатом интерференции при переходе населения с одного языка на другой.

Грациадио Исайя Асколи умер 21 января 1907 года в городе Милане.

Работы

  • La pasitelegrafia, Trieste, Tipografia del Lloyd Austraco, 1851
  • «Del nesso ario-semitico. Lettera al professore Adalberto Kuhn di Berlino», Il Politecnico, том 21 (1864), с. 190—216
  • «Del nesso ario-semitico. Lettera seconda al professore Francesco Bopp», Il Politecnico, vol. 22 (1864), с. 121—151
  • «Studi ario-semitici», Memorie del Reale Istituto Lombardo, ст. II, том 10 (1867), с. 1-36

Напишите отзыв о статье "Асколи, Грациадио"

Примечания

Литература

  • S. Morgana — A. Bianchi Robbiati (curr.), Graziadio Isaia Ascoli «milanese». Giornate di Studio. 28 Febbraio — 1 Marzo 2007, Milano, LED Edizioni Universitarie, 2009, ISBN 978-88-7916-415-3

Ссылки

В Викитеке есть тексты по теме
Асколи, Грациадио

Отрывок, характеризующий Асколи, Грациадио

Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.