Асланов, Теймур Зякярия оглы

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Теймур Асланов
азерб. Teymur Aslanov
Дата рождения:

1899(1899)

Место рождения:

Шуша

Страна:

Азербайджан Азербайджан
Азербайджанская ССР Азербайджанская ССР
СССР СССР

Научная сфера:

лёгкая промышленность

Место работы:

Текстильный комбинат в Гяндже

Альма-матер:

Прусский Высший текстильный институт города Котбус

Теймур Зякярия оглы Асланов (азерб. Teymur Zəkəriyyə oğlu Aslanov) — азербайджанский инженер, директор Текстильного комбината в Гяндже, инженер Управления текстильной промышленности Наркомлегпрома Азербайджанской ССР, выпускник Прусского Высшего текстильного института города Котбус.



Биография

Теймур Асланов родился в 1899 году в городе Шуша[1], в семье педагога, выпускника Закавказской учительской семинарии Зякярия-бека Асланова (азерб.).

В январе 1920 года был направлен правительством Азербайджанской Демократической Республики на учёбу в Западную Европу. Студенты, которым предстояло командирование, избрали бюро, состоящее из 5 человек для помощи комиссии по организации отправки. Теймур Асланов был избран председателем комиссии. Вместе с членом парламента страны Нейматулла-беком Шахтахтинским он выехал в Тифлис и Батуми для получения нужных пропусков[2].

Вначале Асланов учился во Франции. Во время проживания в Париже часто встречался со своим родственником, братом Узеира Гаджибекова, Джейхуном Гаджибейли и другими однокурсниками, среди которых был и сын Алимардан-бека Топчибашева, семья которого проживала в Париже[1].

В 1924 году переехал в Германию, где продолжил учёбу в Прусском Высшем текстильном институте города Котбус[1].

В 1925 году Теймур Асланов вернулся в Азербайджан. Работал в Гяндже на текстильном комбинате. С 1931 года по 1932 год работал в Баку в Наркомлегпроме. В 1933 году вернулся в Гянджу, где был назначен заместителем директора, а после и директором Текстильного комбината[1].

Как хорошо разбирающийся в экономике человек, Асланов считал, что «Азербайджан, имея нефть, хлопок, развитую промышленность, может самостоятельно существовать и эффективно развиваться без СССР». Теймур Асланов неоднократно заявлял о необходимости восстановления независимости Азербайджана. До ареста органами НКВД работал инженером Управления текстильной промышленности Наркомлегпрома Азербайджанской ССР[3].

Асланов был арестован 18 октября 1937 года по обвинению в участии в националистической повстанческой организации и шпионской деятельности в пользу германской разведки и направлен в лагерь в Сибири[3].

Напишите отзыв о статье "Асланов, Теймур Зякярия оглы"

Примечания

Литература

  • Джафаров М. Г. (азерб.) Возвращение на Родину // «Зеркало» : газета. — 1998. — № 20. — С. 26-28.
  • Назарли А. Э. Народное образование в Азербайджанской Республике (1918-1920 гг.) / Под ред. Т. А. Мусаевой (азерб.). — Б.: «Nurlan», 2008. — 224 с.

Отрывок, характеризующий Асланов, Теймур Зякярия оглы

Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.


Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?