Асмолов, Алексей Никитич

Алексей Никитич Асмолов
Принадлежность	СССР СССР
Годы службы	1928—1956
Звание	генерал-майор
Сражения/войны	Конфликт на Китайско-Восточной железной дороге Польский поход РККА Великая Отечественная война Словацкое национальное восстание
Награды и премии	СССР ЧССР

Алексей Никитич Асмолов (1906—1981) — советский военный деятель. Один из организаторов партизанских рейдов в годы Великой Отечественной войны, генерал-майор (1945).

Биография

Родился в 1906 году в селе Алексашкино Самарской губернии (ныне в Саратовской области, Россия) в крестьянской семье. В 1909 году его родители переехали в село Усть-Пристань (ныне в Алтайском крае). После семи классов школы работал у богатых сельских жителей за еду. В 1925—1928 годах работал в Западно-Сибирском государственном пароходстве в Усть-Пристани.

С 1928 года — в Красной армии. Участник вооружённого конфликта на Китайско-Восточной железной дороге (1929) и военной операции в Западной Белоруссии (1939). С 1938 года — командир учебного взвода, затем учебной роты.

В 1939 году окончил специальный факультет Военной академии имени Фрунзе. Был направлен на работу в органы НКВД. В 1940—1941 годах — заместитель начальника разведывательного отдела штаба Приволжского военного округа. С апреля 1941 года — заместитель начальника особого отдела Прибалтийского особого военного округа.

С начала Великой Отечественной войны до 1943 года — был организатором партизанских формирований и руководил их деятельностью в Ленинградской области. Член военного совета и представитель Центрального штаба партизанского движения на Северо-Западном фронте, Юго-Западном фронте и 3-м Украинском фронте. Генерал К. Н. Деревянко, у которого Асмолов был заместителем по организации партизанских отрядов в полосе фронта, в своих рукописях называл его «очень деловым и толковым офицером». С ноября 1944 года по март 1945 года — участник партизанской борьбы в Словакии в ходе Словацкого национального восстания. Решением Центрального комитета Коммунистической партии Чехословакии был утверждён командиром партизанского движения Словакии.

В 1945—1946 годах — один из руководителей МВД СССР по борьбе с бандеровцами на Украине. Начальник управления МВД по Ровенской области, начальник отдела контрразведки МВД СССР, заместитель начальника управления конвойных войск МВД СССР. В 1954—1956 годах — заместитель министра внутренних дел Грузинской ССР.

В 1952 году окончил Высшие академические курсы при Военной академии Генштаба.

С 1956 года — в запасе. Участвовал в работе Советского комитета ветеранов войны и Общества советско-чехословацкой дружбы. Умер в Москве, похоронен на Ваганьковском кладбище.

Автор книги воспоминаний «Фронт в тылу вермахта» (1977).

Награды

СССР

• орден Ленина (1952)
• четырьмя орденами Красного Знамени (21.07.1942, 07.12.1943, 08.05.1945, 1948 )
• Орден Богдана Хмельницкого I степени (02.05.1945)
• Красной Звезды (03.11.1944 )
• Медаль «Партизану Отечественной войны» 1-й степени
• медали СССР,

ЧССР

• орден Белого льва 2-й и 3-й степени,
• Чехословацкий военный орден «За Свободу»,
• орден Яна Жижки
• орден Военный крест,
• Орден Словацкого национального восстания I степени,
• Медаль «За храбрость перед врагом»

Почётный гражданин словацких городов Банска-Бистрица, Зволен, Мартин, Слиач.

Литература

• В.І. Клоков [www.history.org.ua/index.php?termin= АСМОЛОВ ОЛЕКСІЙ МИКИТОВИЧ] // Енциклопедія історії України : у 10 т. / редкол.: В. А. Смолій (голова) та ін. ; Інститут історії України НАН України. — К. : Наук. думка, 2003. — Т. 1 : А — В. — 688 с.: іл. — ISBN 966-00-0734-5.
• Klokov V.I. Boj Slovanskych národov proti fasizmu (1939—1945). Bratislava, 1962;
• Украинская ССР в Великой Отечественной войне Советского Союза 1941—1945 гг., т. 3. К., 1975;
• История Второй мировой войны 1939—1945, т. 10. М., 1979.

Ссылки

• [www.academia.edu/10738839/На_родине_генерала_Асмолова На родине генерала Асмолова]

Отрывок, характеризующий Асмолов, Алексей Никитич

– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.