Асперен, Боб ван

Боб ван Асперен

Боб ван Асперен (нидерл. Bob van Asperen; род. 8 октября 1947, Амстердам) является одним из наиболее авторитетных исполнителей и преподавателей клавесина в мире. Он занимает пост профессора клавесина и basso continuo в Амстердамской консерватории (Нидерланды), на котором он сменил своего учителя и предшественника, Густава Леонхардта. Также он преподаёт в Piccola Accademia di Montisi (Италия). Эти учебные заведения являются наиболее престижными в Европе среди тех, в которых ведётся обучение игре на клавесине.

Боб ван Асперен ведёт большую исследовательскую работу в области музыки барокко: ему принадлежат публикации по И. Я. Фробергеру («A New Froberger Manuscript», с 2007 г. по наст. вр.), Луи Куперену, Фрескобальди, Свелинку, Вивальди, работы о «хроматическом клавесине».

Боб ван Асперен ведёт интенсивную концертную деятельность, постоянно гастролирует, выступая в лучших залах всего мира.

Им выпущены более 70 сольных записей на компакт-дисках. Среди них — чакона, инвенции, Хорошо темперированный клавир, концерты для 1-4 клавесинов, токкаты И.-С. Баха, сочинения К. Ф. Э. Баха, Фрескобальди, Скарлатти, Генделя, Франсуа и Луи Куперена, Дж. Булла и многих других, в том числе исполненные на исторических инструментах XVII—XVIII вв., которые лучшие музеи и коллекции мира рады предоставить для этих целей.

В данное время Боб ван Асперен работает над уникальной записью всех сочинений Иоганна Якоба Фробергера на исторических клавесинах и органах для лейбла AEOLUS. Несколько дисков из этой серии «Froberger Edition» получили престижные награды «Diapason d’Or» и «Dix du Répertoire», а диск с первой в мире полной записи каприччио Фробергера, сделанная на органе Арпа Шнитгера в Нордене, недавно получила награду «German Record Critics Award».

Параллельно с этим Боб ван Асперен приступил к записи всех сочинений Луи Куперена «Louis Couperin Edition», тоже на исторических инструментах.

Для музыканта характерен интерес к забытым страницам истории музыки. Многие произведения эпохи барокко были исполнены им после длительного забвения. К числу таких открытых для публики сочинений относится первая в Нидерландах Соната для клавесина, написанная голландским композитором Сибрандом ван Ноордом (Младшим) в 1702 году.

В 2012 и 2013 гг. Боб ван Асперен приезжал в Санкт-Петербург, выступив в рамках первой Открытой академии музыки барокко и совместно с ансамблем Prattica Terza.

Музыкант ведёт активную педагогическую деятельность. Среди его учеников известный клавесинист Менно ван Делфт.

Ссылки

• [www.philharmonia.spb.ru/rus/pers/a/asperen.php Биография на сайте Санкт-Петербургской консерватории]

Отрывок, характеризующий Асперен, Боб ван

– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.


В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.