Ассизы

Ассизы (позднелат. assisae — заседания) — собрание, заседание суда.

В Англии ещё с XII столетия название assisa или assisia давалось суду, в котором решались дела не поединком, как это допускалось со времени завоевания Англии норманнами и в гражданских процессах, а на основании добросовестного исследования истины. В этом судопроизводстве, особенно при рассмотрении спорных земельных вопросов, приглашались в качестве свидетелей и судей к подаче под присягою своего голоса 12 человек соседей, которым было известно дело.

С XIII столетия «суд Божий» был отменен и в уголовных процессах с заменою его приговором собрания народных судей. С тех пор название ассизов стали давать судам присяжных и их судопроизводству не только в Англии, но и также во Франции и в тех странах, которые ввели у себя судебное устройство, подобное французскому. Более подробные сведения об ассизах как о явлениях, предшествовавших нынешнему суду присяжных, содержатся в сочинениях Бинера «Das engl. Geschworenengericht» (3 т., Лейпциг, 1852-55) и Бруннера «Die Entstehung der Schwurgerich t e» (Берлин, 1872). О нынешнем устройстве ассизов вообще — см. Суд присяжных. Иногда ассизами называлось также какое-либо изданное для суда или им развитое законоположение. В истории упоминаются «Assises de Normandie» и особенно в Англии «Assize of Clarendo n 1164, of Northampton 1176, of measures» и т. д. Выражение assisa, по всей вероятности, происходит от англосаксонского asetniss.

В современной Англии ассизы — выездные сессии Суда королевской скамьи. В том же значении, как выездной суд, рассматривающий дела с участием присяжных, термин «ассизы» употребляется и в современной Франции.

Ссылки

• Ассизы Иерусалимского королевства // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Ассизы

– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.