Ассоциация Порт-Филлип

Ассоциа́ция Порт-Фи́ллип (англ. Port Phillip Association) — компания, созданная в начале XIX века группой предпринимателей из Земли Ван-Димена (современная Тасмания) с целью исследования, покупки участка земли у аборигенов, её последующей колонизации и образования фермерского поселения на южном побережье Австралии.

Членами ассоциации были подготовлены бумаги, по которым предполагалось платить австралийским аборигенам определённую годовую плату за пользование землей. Бэтман, австралийский фермер и бизнесмен, взял подготовленные документы с собой, когда отправился в Порт-Филлип в мае 1835 года. Договор заключённый Бэтманом с аборигенами является единственным примером в истории Австралии, когда европейские поселенцы признавали права местных жителей на владение землёй, на которой они проживали. Плата, которую предполагалось платить Ассоциация за земли, была совершенно не сопоставима с их реальной стоимостью, однако Ассоциация и не ставила перед собой целью заключить справедливую сделку. Основной, и скорее всего единственной, целью, которую преследовала сделка, была попытка избежать вооружённого столкновения с аборигенами.

Некоторые историки считают «Договор Бэтмана» фальсификацией, однако существуют воспоминания одного из вождей аборигенов, бывшего в момент заключения соглашения ребёнком, согласно которым Бэтман при посредничестве прибывших с ним аборигенов их Нового Южного Уэльса, участвовал в церемонии, дававшей ему право на поселение в этом районе. Согласно культурным традициям аборигенов, подобная церемония считается священной и имеет силу закона.

Джон Бэтман отправился из Лансестона на шхуне «Ребекка» в апреле 1835 года. В июне он поднялся вверх по течению реки Ярра и выбрал место для образования нового поселения. Он оставил здесь несколько человек для обустройства деревни и разведения сада, а сам вернулся на Землю Ван-Димена. Здесь Бэтман предоставил детали своих исследований другим членам Ассоциации, и по его рассказу была составлена первая карта местности, на которой в настоящее время располагается город Мельбурн.

Джон Бэтман и другие члены Ассоциации надеялись использовать соглашение, заключённое с аборигенами в основном для того, чтобы убедить колониальные и имперские власти в законности своих притязаний на землю, и в том, что его наличие поможет в дальнейшем избежать кровопролития. В своей петиции, направленной губернатору колонии Земля Ван-Димена Джорджу Артуру, члены Ассоциации указывали, что они готовы отправиться в место вновь образованного поселения немедленно. Особенно подчеркивалось, что предпочтение будет отдаваться семейным поселенцам, для того чтобы избежать возможных конфликтов с местным населением на сексуальной почве.

26 августа губернатор колонии Новый Южный Уэльс, Ричард Бурк выпустил прокламацию, в которой объявлял Договор Бэтмана недействительным на том основании, что британские власти не признавали законного права аборигенов на землю. Это делало все дальнейшие попытки по основанию нового поселения незаконными. В то же время колониальные власти признавали необходимость в подобного рода поселении в этой части континента. Когда Бэтман отправился в обратное путешествие к основанному им поселению, он нашёл на выбранном им месте, только что прибывшую сюда независимую экспедицию, профинансированную бизнесменом Джоном Паскоу Фокнером. Обе группы пришли к соглашению по совместному освоению новой территории.

Пока власти в Лондоне не могли прийти к решению, как им относиться к новому, фактически незаконному и не санкционированному ими поселению в совершенно не освоенной части Нового Эжного Уэльса, сюда стали прибывать новые поселенцы во всё возрастающем количестве. В конце концов, губернатору Бурку было поручено официально одобрить новое поселение. В апреле 1836 года местность, прилегающая к реке Ярра, была тщательно обследована, и город Мельбурн был заложен в 1837 году.

Те претензии, которые выдвигала Ассоциация на земли в новом поселении, были одобрены властями лишь в размере £7000. Эта сумма была учтена во время официальных аукционов по продаже земельных участков, проводимых здесь властями. Большинство членов Ассоциации продали свои паи Чарльзу Свенстону. Через некоторое время Ассоциация была переименована в «Дервент-Компани» и окончательно распущена в 1842 году.

Ссылки

• [wwwa.britannica.com/eb/article-9060937 Статья в энциклопедии Британника. (англ.)]

Отрывок, характеризующий Ассоциация Порт-Филлип

Страшное известие о Бородинском сражении, о наших потерях убитыми и ранеными, а еще более страшное известие о потере Москвы были получены в Воронеже в половине сентября. Княжна Марья, узнав только из газет о ране брата и не имея о нем никаких определенных сведений, собралась ехать отыскивать князя Андрея, как слышал Николай (сам же он не видал ее).
Получив известие о Бородинском сражении и об оставлении Москвы, Ростов не то чтобы испытывал отчаяние, злобу или месть и тому подобные чувства, но ему вдруг все стало скучно, досадно в Воронеже, все как то совестно и неловко. Ему казались притворными все разговоры, которые он слышал; он не знал, как судить про все это, и чувствовал, что только в полку все ему опять станет ясно. Он торопился окончанием покупки лошадей и часто несправедливо приходил в горячность с своим слугой и вахмистром.
Несколько дней перед отъездом Ростова в соборе было назначено молебствие по случаю победы, одержанной русскими войсками, и Николай поехал к обедне. Он стал несколько позади губернатора и с служебной степенностью, размышляя о самых разнообразных предметах, выстоял службу. Когда молебствие кончилось, губернаторша подозвала его к себе.
– Ты видел княжну? – сказала она, головой указывая на даму в черном, стоявшую за клиросом.
Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.