Ассур, Леонид Владимирович

Леонид Владимирович Ассур
Научная сфера:	теория механизмов и машин
Место работы:	Санкт-Петербургский политехнический институт Лесной институт
Альма-матер:	Московский университет Московское техническое училище
Научный руководитель:	Н. Е. Жуковский
Известен как:	учёный-машиновед

Леони́д Влади́мирович Ассу́р (31 марта 1878, Рыбинск — 19 мая 1920, Воронеж) — русский и советский механик и машиновед, труды которого по кинематике и динамике механизмов заложили теоретические основы советской школы по теории механизмов и машин.

Биография

Родился 31 марта 1878 в Рыбинске в семье служащего Управления железной дороги Владимира Фёдоровича Ассура и его жены Людмилы Андреевны Ассур. Был старшим из трёх сыновей. После смерти матери в 1884 г. был отправлен на воспитание в город Везенберг Ревельской губернии к своей тётке Адели Фёдоровне Ассур, которая прошла с ним программу первых классов гимназии дома. В 1892—1896 гг. Леонид жил у дальних родственников в Варшаве, где окончил четвёртый, пятый и шестой классы гимназии «с отличными успехами». Осенью 1895 года отец перевёл Леонида в седьмой класс Гродненской гимназии, которую он и окончил в 1897 году с золотой медалью. По окончании гимназии Леонид уже хорошо владел четырьмя языками — латинским, греческим, французским и немецким. Позже он овладел ещё английским языком. Играл на рояле и даже сочинял музыку.

Осенью 1897 года Леонид Владимирович был зачислен студентом математического отделения физико-математического факультета Московского университета. Окончив его в 1901 году со званием кандидата, последовал по тому пути, который рекомендовал всем своим ученикам Н. Е. Жуковский: подал заявление о приёме в Императорское Московское техническое училище. Как окончивший университет, сразу был принят на второй курс механического отделения. Окончил его 22 августа 1906 года и получил звание инженера-механика.

В апреле 1906 года Леонид Владимирович женился на Елене Михайловне Миндлиной, которая пережила мужа на 40 лет. У них родились сын и две дочери. Дочь Ольга (1907—1909) погибла в результате несчастного случая. Сын Всеволод, 1910 года рождения, стал преподавателем Московского геодезического техникума. Дочь Елена, 1913 года рождения, стала кандидатом физико-математических наук, доцентом кафедры физики Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта им. академика В. Н. Образцова.

В 1906 году Леонид Владимирович с семьёй переехал в Петербург, где получил место инженера в Петербургских городских мостостроительных мастерских. Он ведал подготовкой строительства и материальным обеспечением постройки мостов: Аларчина, Пантелеймоновского (теперь — мост Пестеля), Михайловского (Садовый мост) и Введенского.

Осенью 1907 года Л. В. Ассур был приглашён в Петербургский политехнический институт в качестве преподавателя по вольному найму машиностроительного черчения на механическое отделение института. С этого времени его жизнь связана с этим учебным заведением. С января 1908 года он начал вести практические занятия по курсу теоретической механики, а с осени 1908 года — по прикладной механике (в то время так называли курс теории механизмов и машин).

5 мая 1910 года Учёный совет института избрал Л. В. Ассура штатным преподавателем. Летом 1910 года Ассур получил заграничную командировку и смог ознакомиться с постановкой преподавания прикладной механики в высших технических школах и университетах Германии. В 1915 году Л. В. Ассур был избран руководителем упражнений по теоретической и прикладной механике Петербургского технологического института.

13 февраля 1916 года на Учёном совете Политехнического института успешно прошла публичная защита на учёную степень адъюнкта диссертации Л. В. Ассура «Исследование плоских стержневых механизмов с низшими парами с точки зрения их структуры и классификации». Оппонентами были Н. Е. Жуковский, Д. Н. Зейлигер и А. А. Радциг.

В 1918 году Л. В. Ассур был избран экстраординарным профессором по кафедре прикладной механики и основ математики Лесного института и с осени 1918 года приступил к чтению лекций в нём, одновременно продолжая занятия в Политехническом.

В связи с перестройкой учебных планов в Лесном институте Л. В. Ассур на время летних каникул 1919 года получил командировку в Воронеж для ознакомления с постановкой в местных сельскохозяйственных институтах преподавания прикладной механики и математики (семья Ассура жила в Воронеже с лета 1917 у тёщи). В условиях гражданской войны вернуться назад в Петроград Леонид Владимирович не смог. У него была обнаружена язва желудка. 19 мая 1920 в клинике Воронежа Л. В. Ассуру была сделана операция по поводу язвы двенадцатиперстной кишки, которую он не пережил.

Научная деятельность

Создал рациональную классификацию плоских шарнирных механизмов. Разработал методику образования плоских механизмов любой сложности методом последовательного наслоения кинематических цепей, получивших название «групп Ассура». Предложил деление механизмов по семействам, классам, родам, порядкам и т. д.

Избранные труды

• Ассур Л. В.  К вопросу о плавности хода паровых машин // Бюллетень политехнического общества, состоящего при Императорском техническом училище, 1906, № 8. — С. 341—352.
• Ассур Л. В.  Две теоремы механики твёрдого тела в применении к изучению движения плоских механизмов. Бюллетень политехнического общества, состоящего при Императорском техническом училище, 1907, № 6. — С. 301—306.
• Assur L.  Die Methode der charakteristische Kurven, als Beitrag zur graphischen Auswertung mehrfacher Integrale. Zs. f. Math. u. Phys., 60, 1911. — S. 1—60.
• Ассур Л. В.  Исследование плоских стержневых механизмов с низшими парами с точки зрения их структуры и классификации. — М.: Изд-во АН СССР, 1952.

Литература

• Артоболевский И. И.  Л. В. Ассур и его работы по теории механизмов // Труды по истории техники, вып. VII. — М.;Л.: Изд-во АН СССР, 1954. — С. 3-11.
• Артоболевский И. И., Боголюбов А. Н.  Леонид Владимирович Ассур (1878—1920). — М.: Наука, 1971.
• Ассур, Леонид Владимирович // Большая Советская Энциклопедия. 3-е изд. Т. 2. 1970. — С. 332.
• Жуковский Н. Е.  О механизме Л. В. Ассура. — М., 1916.

Отрывок, характеризующий Ассур, Леонид Владимирович

Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти: