Астарта

Аста́рта (греч. Αστάρτη, Astártē) — греческий вариант имени богини любви и власти Иштар, заимствованной греками из шумеро-аккадского пантеона через культуру финикийцев. В северной Сирии в текстах, найденных в Угарите (современный Рас Шамра), упоминается с XIV века до н. э. как — Ашерах, Ашерат, Аштарт, Ашера, Ашират. Атаргатис (Атаргатида) — греческое искажение арамейского имени Астарты — Атаргата (ивр. ‏עתרעתה‏‎‎‎ Ъатраъа́та) или Тарата. У западносемитских племён Аштарот, Ашторет (иврит), у южносемитских Аштерт. Её культ был известен в Израиле с X по VIII век до н. э. Наиболее часто упоминается в текстах Библии. Истоки культа уходят в древнюю Месопотамию, в которой семитские племена, касаясь религиозной традиции шумеров, восприняли ярчайшие образы главных божеств и ввели их в свой пантеон не только вследствие торговых отношений, но и «братания», сближения, необходимого для естественного взаимного сосуществования.

Происхождение

В Месопотамии задолго до появления первых аккадских документов, написанных шумерским письмом, появляются имена царей, внесённые в список города Киша, который являлся центром семитского населения южной Месопотамии в эпоху Древних династий (с 4 т. до н. э. по 2600 г. до н. э. начала гегемонии Ура). Семитские божества до правления Саргона (2371—2316 гг. до н. э.) входят в шумерский пантеон. Известно, что предки Авраама находились в Уре, а евреи Моисея позднее приняли богов амореев. В имперскую эпоху (2380—2200 гг. до н. э.) семитская богиня Эсдар (Иштар) — Астерт — астар, что у восточных семитов означало богиня, и являлась центральной фигурой аккадского пантеона, идентично шумерской богине любви и плодородия Инанне — матери неба. У западных семитов имя Астарта было именем собственным, определённой богини, а у южных — бога. Нарицательный характер слова «астар» способствовал поглощению образом Иштар — Эсдар множества шумерских и хурритских богинь. У хеттов и хуритов культ получил распространение с 2000 г. до н. э. Созвучие имени осталось в хеттском Аштарта, Ашерту. У динамичных скифов корень имени можно увидеть в Айст — Аэр. В Сирии получает распространение имя Атаргатис (Atargatis), где Астарта сливается с Анат. На арамейском корень звучит Атарате, на армянском и персидском Анахит, на староарабском Аттар.

В универсальном образе богини содержались три главных формы или титула — царица, дева, мать. У аккадийцев и вавилонян Астарта называлась «самой старшей неба и земли», и являлась дочерью бога небес Анну. Подобно тому, как солнце являлось Фебом на небесах, Аполлоном на земле и Плутоном в ещё более низких слоях земли, Астарта становится богиней — матерью на небесах, Церерой и Дианой на земле, Гекатой и Прозерпиной в Гадесе. У финикийцев Астарта являлась женой бога неба Ваала. Он возглавлял круг божеств в городах Финикии и позднее имя его становится нарицательным, а не собственным, отсюда Ваал и Астарта несли обобщающее наименование всех богов и богинь Сирии, Палестины и соседних стран. Например, хурритская Нину, или Нино, стала Иштар. В Иудее Астарте, как царице небес, по словам пророка Иеремии, усердно поклонялись женщины. В текстах Угарита она упоминается как одна из главных богинь и почитается как мать богов — покровительница царей, богиня моря и изображается как обнажённая женщина, кормящая двух младенцев.

У финикийцев

На территории Финикии она почиталась как главное женское божество. Как «Божественная мать», дающая жизнь, Мать Природа, имеющая десять тысяч имён, у разных народов была связана с плодородием, отсюда почитание Астарты, как дающей жизнь. У финикийцев была связана с луной и Венерой. Под именем Астарты они представляли женщину с рогами, символизирующую полумесяц во время осеннего равноденствия, после поражения её мужа (Солнца — ср. Самсон), побеждённого принцем тьмы, и опустившегося в Гадес через семь врат, к которым она спустилась на распростёртых крыльях. Астарта оплакивает потерю своего супруга — Таммуза, который также был её сыном, аналогично, как и Исида, оплакивала своего супруга и брата (Осириса). Астарта держит в руках крестообразный жезл, обычный крест, и плачет стоя на лунном серпе. Христианская дева Мария очень часто представляется таким же образом, стоящей на луне, окружённой звёздами и оплакивающей своего сына. У финикийцев Астарта была связана с «Утренней звездой» — Венерой, и рассматривалась ими, как вечерняя и утренняя путеводительница. «Глаз своей богини — матери» нельзя было утратить в морском странствии. Укреплённая в виде статуи на носу корабля, Астарта сопутствовала мореплавателям. У сирийцев Астарот Гиеропольская полностью отождествлялась со сверкающей планетой и изображалась как величественная женщина, держащая в одной руке факел, а в другой — изогнутый жезл в форме креста ansata (анкх), соответствующей атрибуту египетской Исиды.

Ранее финикийцев, вавилоняне поклоняются Иштар, связывая её культ с Венерой, которая была третьей в астральной триаде Солнце — Луна — Венера. Как вечерняя звезда, она олицетворяла Венеру, а как утренняя называлась Анунит — Люцифер. Иштар, Астарет, астрономически Тамти, являлась Венерой и олицетворяла море. В городе Урук она почиталась как мать, опекающая всех его жителей, а позднее халдейский Эрех. В землях Ханаана строились города, покровительницей которых являлась Астарта. Так город Аштероф — Карнаим (Телль — Аштерах), считался местопребыванием двурогой богини и был левитским. Финикийский Сидон и Бейрут были центрами поклонения Астарте, где она считалась главным женским божеством, а также являлась богиней земного плодородия, материнства и любви. Сидонские цари являлись её верховными жрецами, а их супруги — жрицами. К Астарте обращались, как к госпоже — владычице царей. Считалось честью и обязанностью выстраивать для неё храм. В Иерусалимской земле существует долина Ашера, названная в честь богини.

У египтян и палестинцев

Почитание Астарты распространилось в Египте (в период нашествия гиксосов с 18 династии 1567—1320 гг. до н. э.), малой Азии, Греции, как Афродиты — Урании, которая изображалась в окружении львов и лебедей. Арамейские тексты из Верхнего Египта показывают Астарту-Анат как супругу Яхве до монотеистической реформы, и её культ существовал до VI века до н. э. В период эллинизма происходит полное слияние Анат и Астарты, где она начинает изображаться в виде обнажённой женщины с лилией или ужом (символом плодородия), либо сидящей на коне с мечом. Мемфис являлся главным центром культа. Её олицетворяли с богиней-воительницей, дочерью бога-творца Ра. Она являлась покровительницей династии фараонов. В мифах имя Астарты упоминается редко, и прямое толкование её основных функций невозможно проследить в силу многих причин. В период становления Ассиро-Вавилонской империи, наряду с развитием письменной культуры, происходило разрушение её материальных памятников вследствие бесконечных военных походов. Библиотеки, собранные в городах-государствах, уничтожались, либо изымались. Так, захват и разрушение Сирийского города Эбла (2500—2100 года до н. э.) рассматривается как разрушение центра-очага семитской цивилизации. Другой причиной являлся процесс идеологизации царской власти, который изменял форму религиозного сознания. Так, шумерский период истории охватывал около полутора тысяч лет, и завершился к началу второго тысячелетия до н. э. В древнейшем списке богов из Фары около XXVI века до н. э. присутствует имя Инанны среди шести главных мужских богов. Она побеждает чудовище Эбих, и впоследствии отождествляется с Иштар в её борьбе с Йамму. В героический век (2700—2500 гг. до н. э.) происходит окончательная централизация власти, укрепление влияния воинов-аристократов. Каждый город имеет свой пантеон богов, а главному из них строится храм.

Ядром империи царства Шумера и Аккада становится город Аккад, в котором царь Саргон проводит религиозно административную реформу с целью консолидации государства. Его дочь Энхедуанна становится первой верховной жрицей лунного божества в Уре, и это право с того времени закрепляется за принцессой царского дома. Воинственная функция Иштар ещё более подчёркивается, и она одновременно полностью отождествляется с несущей любовь и плодородие Инанной, супругой бога неба Ану.

С 2047—2039 гг. до н. э. начинается экспансия и распространение влияния Ура на средиземноморское побережье. В XIII—XII веках до н. э. происходит миграция народов на Ближнем Востоке. Бел-Мардук становится главой пантеона богов. Правители Вавилона ставят цель перед жрецами получить новый космогонический свод «Энума Элиш», где обработанные старые мифы звучат по-иному. В этот период происходит низвержение женских богинь и их общее уменьшение роли с монополизацией власти бога Мардука. В вавилонской мифологии женские божества полностью обезличиваются. Они становятся придатками своих божественных мужей. Так, высокая роль Иштар — богини-покровительницы в знаменитом эпосе о Гильгамеше, сводится до роли совратительницы героя. В период становления иудейского монотеизма ведётся борьба с пантеоном старых богов. Акт прямой антропоморфизации накладывал грубый отпечаток на форму культа Астарты (Иштар), что впоследствии привело к низвержению образа богини к чисто физиологической роли. В результате божественный брак царя и верховной жрицы в шумеро-аккадских городах, а позднее в ханаанских, повлёк за собой храмовую проституцию. Образ богини, дающей жизнь и любовь, трансформируется в образ покровительницы плотских утех. Как следствие, царь Иошияху разрушает алтари Астарты, воздвигнутые Соломоном, и запрещает культовые действа. Перевод Септуагинты также исказил образные понятия через неправильные звуковые интерпретации текстов, написанных на иврите.

В античной традиции

Плутарх называет её царицей Библа. В одной из родословных она — дочь Сирии и Кипра, жена Адониса. Также её святилище в Сидоне, её отождествляют с Селеной.

В массовой культуре

• Именем Астарты названа греческая блэк-метал группа, состоявшая целиком из женщин.
• В драматической поэме Байрона «Манфред» Астарта — имя умершей единственной возлюбленной героя, дух которой является ему в минуту тяжелейших духовных мучений.
• В книге «Проклятие Одии», последней части трилогии писательницы Майте Карранса — Астарта (по другому — Баалата) была кровожадной ведьмой, которая охотилась за главной героиней романа  — Анаид.
• В книгах А. Рудазова — Астарта, на протяжении нескольких серий, является одним из второстепенных персонажей, покровительницей главного героя — архимага Креола Урского, помогая, или, скорее, используя его, для уничтожения тёмного мира демонов.
• В аниме Lotte no Omocha! главным женским персонажем является принцесса-суккуб по имени Астаротта (вариант имени Астарта).
• В игре Fallen Lords есть игровой персонаж Астарта  — богиня смерти и любви.
• В фильме «Царь Скорпионов 2: Восхождение воина» фигурирует Астарта — как Богиня любви и войны, правительница загробного мира.

В астрономии

В честь Астарты назван астероид (672) Астарта, открытый в 1908 году.

См. также

• Астар

Литература

1. Астарта // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
2. Астарта // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
3. Мифологический словарь. И. Н. Лосева. Н. С. Капустин, С. Т. Кирсанов, В. Г. Тахтмышев. Изд. Ростов-на-Дону. 1996 г. С. 75.
4. Мифы народов мира. Энциклопедия. Том 1-2 Под ред. С. А Токарева. — М.: Советская энциклопедия. 1998. Т.1. с. 115—116. Т.2 с.648-653.
5. Археологический словарь. У.Брей, Д.Трамп. М. Прогресс. 1990 г. С. 25, 254.
6. Всемирная история. Бронзовый век. В 24 томах. Мн. Литература. 1996 г. С. 134—136.
7. Краткая еврейская энциклопедия. Том 1. С. 236—237. Том 10. С. 411—412.
8. [www.eleven.co.il/article/10314 Астарта] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
9. Мифология. Энциклопедия мифологии. М. Белфакс. 2002 г.
10. [godsbay.ru Электронная энциклопедия мифологии]
11. Библейская энциклопедия. М. Терра. 1990 г. С. 670, 425, 642, 733.
12. Хетты. О. Р. Герни. М. Наука. 1987 г. С. 170, 175.
13. Проблемы античной культуры. Под ред. Г. А. Кошеленко. М. Наука 1986 г. С. 211.

Ссылки

• [cern.ch/vadym/asherah.htm Ашера — деревянный столб или богиня?]. [www.webcitation.org/6CV9faF0T Архивировано из первоисточника 28 ноября 2012].
• Глава «Астарта-Анат» из книги: Рафаэль Патай. «Иудейская богиня»

Отрывок, характеризующий Астарта

– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.