Астахов, Георгий Александрович

Георгий Александрович Астахов

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Георгий Александрович Астахов (1897—1942) — советский дипломат. Известен своей ролью в заключении советско-йеменского договора о дружбе и торговле 1928 года и советско-германского договора о ненападении 1939 года.

Биография

Родился в Киеве в дворянской семье, учился на романо-германском отделении историко-филологического факультета Московского университета. Вступил в партию большевиков в 1918 году.

В 1918—1920 годах работал в Берлине корреспондентом Российского телеграфного агентства, был редактором газеты «Коммунист».

Работал в Наркоминделе с 1920 года:

• 1920—1922 — заведующий отделом печати полпредства РСФСР в Закавказье.
• 1922—1923 — заведующий отделом печати полпредства СССР в Турции.
• 1924—1925 — референт полпредства СССР в Германии.
• 1925—1928 — заведующий бюро печати, 1-й секретарь полпредства в Японии.
• 1928—1929 — ответственный референт отдела Дальнего Востока Наркоминдела.
• 1928 — командировка в Йемен. 1 ноября 1928 года заключил первый договор СССР со странами арабского мира — Советско-йеменский договор.
• 1930—1933 — советник полпредства в Турции.
• 1934—1935 — советник полпредства в Великобритании.
• 1935—1936 — уполномоченный НКИД СССР в ЗСФСР.
• 1936—1937 — заведующий отделом печати НКИД.
• 1937—1939 — советник, временный поверенный в делах СССР в Германии.

Был одним из основных участников советско-германских переговоров весны-лета 1939 года, завершившихся подписанием Договора о ненападении между двумя странами.

19 августа 1939 года, незадолго до подписания договора о ненападении, Астахов был отозван в СССР. После увольнения из НКИД кратковременно работал в Музее народов Востока. Был арестован 27 февраля 1940 года по обвинению в участии в антисоветском заговоре и работе на иностранные разведки, приговорён к 15 годам заключения и умер в Усть-Вымском исправительно-трудовом лагере 14 февраля 1942 года. В 1957 году был реабилитирован.

Дневник

В Викитеке есть статья об этом авторе — см. Георгий Александрович Астахов

В архиве Наркоминдела сохранился так называемый «дневник» Астахова с записями, относящимися к его пребыванию в Германии в 1939 году. Эти документы проливают свет на советско-германские переговоры, проходившие летом 1939 года и предшествовавшие заключению договора о ненападении.

Литература

• Безыменский Л. А. Гитлер и Сталин перед схваткой. — М.: Вече, 2000. [militera.lib.ru/research/bezymensky3/14.html Глава 14. Человек, без которого не было бы пакта].

Ссылки

• [hrono.ru/biograf/bio_a/astahovga.php Биография] на сайте hrono.ru
• [doc20vek.ru/taxonomy/term/209 Биография] на сайте «Документы XX века»

Отрывок, характеризующий Астахов, Георгий Александрович

Наташа, не шевелясь и не дыша, блестящими главами смотрела из своей засады. «Что теперь будет»? думала она.
– Соня! Мне весь мир не нужен! Ты одна для меня всё, – говорил Николай. – Я докажу тебе.
– Я не люблю, когда ты так говоришь.
– Ну не буду, ну прости, Соня! – Он притянул ее к себе и поцеловал.
«Ах, как хорошо!» подумала Наташа, и когда Соня с Николаем вышли из комнаты, она пошла за ними и вызвала к себе Бориса.
– Борис, подите сюда, – сказала она с значительным и хитрым видом. – Мне нужно сказать вам одну вещь. Сюда, сюда, – сказала она и привела его в цветочную на то место между кадок, где она была спрятана. Борис, улыбаясь, шел за нею.
– Какая же это одна вещь ? – спросил он.
Она смутилась, оглянулась вокруг себя и, увидев брошенную на кадке свою куклу, взяла ее в руки.
– Поцелуйте куклу, – сказала она.
Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.