Астей (вазописец)
Поделись знанием:
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
Астей — древнегреческий вазописец, работал в Пестуме в период 350—320 годов до н. э. в краснофигурной технике. Астей руководил большой мастерской, большинство работ в которой выполнялись в форме гидрий и кратеров. Сам вазописец в вазописи часто использовал мифологические и театральные сцены.
Известные работы
- так называемый Мадридский кратер со сценой безумия Геракла, Национальный археологический музей Испании, Мадрид.
- кратер-киликс F 3044 со сценами флиак, Государственное античное собрание[1]
- скифос в Музее в Каасели.
- кратер-киликс 81.AE.78, Музей Гетти[2]
- Лекана K 570, Лувр[3]
- Гидрия 89.98, Художественный музей Тампы[4]
Напишите отзыв о статье "Астей (вазописец)"
Примечания
- ↑ [www.perseus.tufts.edu/hopper/artifact?object=Vase&name=Berlin%20F%203044&redirect=true Asteas' calyx krater]
- ↑ [www.perseus.tufts.edu/hopper/artifact?object=Vase&name=Malibu%2081.AE.78&redirect=true Malibu 81.AE.78 (Vase)]
- ↑ [www.perseus.tufts.edu/hopper/artifact?object=Vase&name=Louvre%20K%20570&redirect=true Louvre K 570 (Vase)]
- ↑ [www.perseus.tufts.edu/hopper/artifact?object=Vase&name=Tampa%2089.98&redirect=true Tampa 89.98 (Vase)]
Литература
- Arthur Dale Trendall. The red-figured vases of Paestum. Rome: British School, 1987.
- Erika Simon. Ein neuer signierter Kelchkrater des Asteas. In: Numismatica e antichità classiche. Quaderni ticinesi 31 (2002) 115—127.
- Erika Simon. The Paestan painter Asteas. In: Greek vases. Images, contexts and controversies. Proceedings of the conference sponsored by the Center for the Ancient Mediterranean at Columbia University, 23 — 24 March 2002 (Leiden 2004), p. 113—122.
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Астей (вазописец)
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
