Астровитянка

Астровитянка
Автор:	Н. Горькавый
Жанры:	научная фантастика
Страна:	Россия Россия
Язык оригинала:	Русский
Издательство:	АСТ, Астрель-СПб, ВКТ
Даты публикации:	2008, 2009, 2010

«Астровитя́нка» — научно-фантастическая трилогия Н. Горькавого, а также название первого романа серии.

Трилогия написана в жанре твёрдой научной фантастики, ориентирована главным образом на подростковую аудиторию и задумана автором как произведение в «жюль-верновском» образовательном жанре, в котором, помимо динамичного сюжета, имеются сделанные на хорошем популярном уровне описания современных научных идей, концепций, гипотез. По замыслу автора, книга призвана возродить сильно приниженный к началу XXI века образ науки и учёных и что-то противопоставить анти-интеллектуальным установкам, господствующим в современной массовой культуре.

Книги трилогии

1. Ник Горькавый. Астровитянка. — 2008. — ISBN 9785170520428.
2. Ник Горькавый. Теория катастрофы. — 2009. — ISBN 9785170596621.
3. Ник Горькавый. Возвращение Астровитянки. — АСТ, 2010. — С. 476. — 6000 экз. — ISBN 9785170675869, 9785421510512. (ранее предполагалось название «Полёт за сингулярность»)

Награды и премии

Первая книга серии («Девочка с хрустальными волосами» — авторское название «Астровитянки») в 2009 году получила премию «Странник» (номинация «Образ будущего»). В 2010 году трилогия получила премию «Бегущая по волнам» за лучший женский образ в фантастическом произведении.

Первая книга также входила в номинационные списки некоторых других литературных премий:

• список финалистов первого сезона национальной детской литературной премии «Заветная мечта» (номинация «за лучшее произведение в жанре научной фантастики или фэнтэзи»);
• номинационный список из 14 дебютных фантастических книг на премию конвента фантастов Интерпресскон-2009;
• шорт-лист конкурса Харьковского международного фестиваля фантастики «Звёздный мост-2008» (номинация «дебютные книги»);
• шорт-лист премии «„Бронзовый Икар“ — За настоящую научную фантастику» Третьего открытого крымского фестиваля фантастики «Созвездие Аю-Даг» (номинация «лучшее художественное НФ-произведение»).

Описание мира

Действие начинается в 2252 году. Кроме Земли, уже освоены Луна, Марс и спутники Юпитера, Сатурна, Урана. Некоторые люди живут на астероидах, спутниках и космических станциях. Межзвёздных полётов нет, хотя исследования в этом направлении ведутся. Инопланетян нет.

Правление

Система правления на Земле — плутократия. Правят те, чьё состояние превышает 100 миллиардов золотых долларов. Эти люди называются королями и королевами, а их дети — принцами и принцессами. Основная часть состояния обычно завещается одному из детей (чаще всего старшему), который в результате сам становится королём или королевой. Цепочка королей и королев, последовательно передающих власть от родителей к детям, называется династией. Самостоятельно заработавший 100 миллиардов золотых долларов называется основателем династии.

Династии объединяются в две группы — Северные и Южные, борющиеся за деньги и власть и соперничающие как между собой, так и внутри себя. Глав групп называют императорами.

Образование

Школы делятся на государственные и частные. Уровень и доступность образования между этими двумя типами школ сильно различается. Обучение в частных школах очень дорогое. В государственных школах уровень обучения гораздо ниже. Выпускники таких школ, как правило, не могут найти высокооплачиваемую работу и вынуждены в дальнейшем отдавать и своих детей в такие школы. В «Астровитянке», во время обсуждения школьной системы для бедных, одна сокурсница Джерри и Никки объясняет положение бедняков так:

Формально им преподают те же предметы, что и нам, хотя и на совершенно другом уровне. Но из этого они мало что извлекают. Поэтому реальная основная задача подобных школ — социально адаптировать этих шалопаев, а вовсе не научить их высшей математике.

— Социально адаптировать? — нахмурилась Никки.

— Это означает, что выпускники должны без проблем вписаться в общество — послушно работать на низкооплачиваемой работе и не нарушать закон, — сказал саркастически Смит."

— Марина Блэкуолл, Орден Сов

Таким образом, население делится на два класса по уровню образования.

Детские приюты

Подавляющее большинство детей в приютах генетически неполноценны, и система образования направлена на воспитание законопослушности и обучение простейшим трудовым навыкам. Шансы найти приёмных родителей у генетически неполноценных детей ничтожны. Почти все дети получают психотропные препараты, которые воспитывают социолояльность и трудолюбие, но, по мнению многих врачей, отрицательно влияют на высшие человеческие эмоции и на творческий потенциал мозга.

Школа Эйнштейна

Школа Эйнштейна (Лунный Колледж или Школа Лунного Вепря) является самым престижным и хорошо охраняемым частным колледжем и находится на Луне. Принимает 14-летних подростков. Срок обучения 5 лет. Выпускники имеют право поступить в любое высшее учебное заведение без экзаменов. Набор — 100 учеников в год. Конкурс — свыше 1000 человек на место. Вступительный экзамен длится несколько часов и состоит из около 200 вопросов по 9 разным предметам Ответы оцениваются компьютером; большое число баллов даётся за глубокий анализ задачи, гораздо меньше — за простой, хотя и правильный ответ. Экзамен может сдаваться как в самой школе (около 10.000 учеников), так и дистанционно, через специальный арендованный компьютер фирмы "Энштейн Электроникс", аренда которого стоит 90 долларов за час. Экзамены показываются и комментируются по тивизору. Кроме того, необходимо сдать зачёт по английскому языку. Ученики, не набравшие проходной балл, но показавшие высокий результат, имеют право поступить во многие другие престижные школы и колледжи.

Плата за обучение — 1,5 миллиона золотых долларов в год. Для поступления необходимо доказать, что у абитуриента есть деньги или кредит хотя бы на первый год обучения. Многие ученики — принцы и принцессы, поскольку они могут оплатить обучение, а родители в состоянии нанять им дорогостоящих репетиторов. С другой стороны, среди учеников много и представителей среднего класса. Банки охотно дают кредит на обучение в школе Эйнштейна, но возвращать этот кредит иногда приходится всю жизнь.

В некоторых отношениях школа стилизована под Хогвартс, и творчество Дж. К. Роулинг в школе очень ценят. Так, в школе есть 4 ордена - Орден Сов, Орден Оленей, Орден Леопардов и Орден Драконов, на которые компьютер распределяет учеников в зависимости от их склада характера, анализируя поведение на экзаменах. Решение компьютера сообщается через распределяющую Шляпу.

В Орден Сов зачисляются те, у которых интеллектуальная сторона личности доминирует. Очень много учёных дал нам Орден Сов! — с гордостью поднял седой нимб директор Милич. — Я сам там учился много лет назад.

В Орден Оленей попадают студенты с такими главными чертами характера, как трудолюбие и миролюбие. Из Ордена Оленей вышли известные медики, учителя и деятели Зелёного Движения.

Орден Леопардов создан для подростков с… э-э… боевым складом характера. В этом Ордене учились знаменитые капитаны космических кораблей, спортсмены и военачальники.

Орден Драконов — для властолюбивых людей, ориентированных на карьеру, и тех, кто имеет высокую самооценку и верит в свою исключительность. Почти все наши известные политики, — директор указал на золотую доску, — вышли из Ордена Драконов.

Сюжет

Астровитянка

Главная героиня книги — Николь Гринвич — «космический Маугли», которая после трагической гибели родителей осталась одна на небольшом астероиде (от слов «астероид» и «островитянка» и происходит название трилогии). В возрасте 13 лет её находят, и она возвращается в человеческий мир. Девочка обладает высокоразвитым интеллектом, независимостью и целеустремлённостью, а также некоторыми дополнительными способностями, вызванными тем, что её организм связан с компьютером класса A10 по имени Робби.

Нашедшим её космонавтам удаётся устроить её в больницу на курс реабилитации за счёт медицинской страховки, чтобы отдалить на некоторое время её попадание в детский дом. В больнице она знакомится с Джерри Уолкером, похожим на неё сиротой, чьи родители тоже были учёными. Там же на неё совершается первое неудачное покушение, которое вынуждает её решиться в пользу поступления в хорошо защищённую школу Эйнштейна.

После сложной подготовки к конкурсу и нахождении средств на первый год обучения ей и Джерри всё таки удаётся поступить в школу, где у них появляются новые друзья-сверстники — Хао Шон, победитель олимпиад по математике и Дзинтара Шихин-а, русская поэтесса и младшая дочь императора Северных династий. Появляются у неё и враги, например принц Дитбит, сын императора Южных. Между тем выясняется, что смерть её родителей была подстроена, и убийцы начинают охоту на саму Никки. Но их покушения оканчиваются ничем благодаря её находчивости и самоотверженности Джерри.

Сюжетно книга перекликается с многими фантастическими произведениями. На поверхности лежит сравнение с серией романов о Гарри Поттере Дж. Роулинг, однако важное различие состоит в том, что в школе Эйнштейна изучаются не вымышленные магические заклинания, а реальные законы астрономии, физики, химии, биологии и других наук. Критиками проводятся параллели и с другими фантастическими произведениями (например, повестью «Малыш» А. и Б. Стругацких, романами о Майлзе Форкосигане Л. Буджолд и т. д.).

Теория катастрофы

Начался второй год обучения в школе Эйнштейна. Никки представляет на конференции Спейс Сервис свой доклад об Оберонских обсерваториях. Согласно её докладу обсерватории могут погибнуть, и Спейс Сервис потеряет около 5 триллионов долларов. Астровитянка получает страховку со спасения обсерваторий 270 миллиардов долларов и организовывает новую династию Гринвич. Никки организовывает Гринвич-центр, сеть Гринвич-клубов, покупает типографию и помогает уволенному журналисту Тимоти организовать независимый медиаканал. Одновременно её друг Джерри находит неопубликованные материалы своего отца по социомоделированию и открывает секрет предсказания будущего. Новый список 307 бифуркационных технологий возглавляют они с Никки. Попутно друзья находят убийцу родителей Джерри и Никки — как ни странно, это король Дитбит, возглавляющий Южные династии. На Дитбита начинается охота, но он сбегает. Голосованием большинства принят закон о геносвободе. Этот закон может расколоть мир и только объединение Северных и династии Гринвич может спасти мир. Никки хорошо в кругу семьи Шихиных, возглавляющих Северные династии, но только брак со старшим братом Дзинтары Айваном объединит династии. На предложение Айвана выйти за него замуж Астровитянка отвечает «Да». Джерри, влюблённый в Никки, чуть не умер от этого известия и улетел на Землю, в пустующий родительский дом, но Никки находит его и объясняет, что брак был фиктивным.

Возвращение Астровитянки

Никки продолжает совершенствовать Гринвич-Колледж, и вскоре вокруг него вырастает огромный лунный город Гринвич-Сити в горном районе бассейна Герцшпрунга. Тогда-то и появляется объявленный вне закона король Дитбит и направляет огромный космический крейсер на купола города, чтобы разрушить его и уничтожить всех его обитателей, в том числе взрослых Никки, Джерри и их неродившуюся к тому времени дочь Сюзанну, которая развивается в инкубаторе. Но Никки и в такой непростой ситуации не теряется и объявляет Дитбиту, что её компьютер, как только купола города окажутся пробиты, отправит в Интернет сообщение о награде в миллиард долларов тому, кто уничтожит принца Дитбита — сына короля. Король в последний момент отворачивает от куполов и во время манёвра разбивается. Никки и Джерри строят новый справедливый мир, их дети Сюзанна и Майкл вырастают и сами обзаводятся семьями, а Дзинтара Шихина становится президентом мира и раскрывает секрет бессмертия. Теперь почти каждый человек может стать бессмертным, однако мозг Никки не поддаётся процедуре бессмертия, поэтому в конце книги Никки и Джерри, прожив долго и счастливо, умирают в один день и межзведный фрегат "Инфинити", построенный по проекту сына Никки и Джерри Майкла Гринвича, уносит их тела к звездам.

Научность и достоверность фактов

Автор весьма тщательно подходит к подбору научных фактов, приводимых в книгах, а также физической достоверности событий. В своем блоге он, отвечая на вопросы читателей, приводит расчеты и обоснования многих моментов в «Астровитянке».

Каждый научный факт в трилогии «Астровитянка» тщательно отобран и подан максимально точно – насколько это было в авторских силах. Авторская научная квалификация включает образование физика-теоретика, докторскую степень физико-математических наук и четверть века научной работы в разных академиях наук и других научных учреждениях. Популяризаторский опыт основан на тысячах публичных лекций и соавторстве в двух детских астрономических энциклопедиях Ник Горькавый

Критика трилогии

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Романы вызвали неоднозначную реакцию аудитории. Бо́льшая часть читателей положительно восприняли установку на «интеллектуальную фантастику для юношества», дефицит который наблюдается в современной российской литературе. С другой стороны, некоторые критики упрекают автора, в частности, в литературной примитивности текста и его перегруженности научными рассуждениями. У некоторых читателей имеются также претензии к логической непротиворечивости сюжета, а также точности изложения некоторых научных идей.

Автор признаёт, что в первоначальном варианте текста необходимо исправить некоторые неточности, отмеченные читателями.

Распространение электронных версий трилогии

Н. Горькавый приветствует бесплатное распространение текстов книг серии, а также отмечает заметный положительный эффект от него на рост продаж бумажных книг. В своем блоге писатель неоднократно позитивно отзывался о пиратской библиотеке Либрусек, бесплатно распространяющей тексты его книг.

В моем случае, интернет-распространение очень положительно сказалось на бумажных продажах — насколько я мог судить по росту рейтинга книги в интернет-магазинах.

Позднее автор более подробно озвучил свою позицию по вопросам распространения своих книг:

Я всячески за рост бумажных продаж, ведь я получаю процент от каждой проданной книги, и любые допечатки тиража приносят мне определённый доход, совсем не лишний. Моя позиция в вопросе электронного распространения определяется не только тем, что это, судя по всему, полезно для бумажных продаж. Предположим, что это вредно для них. И тогда передо мной выбор - бороться против бесплатных библиотек и, в идеале, тем самым увеличивать свой гонорар, но одновременно резко сокращать число читателей, включая подростков, прочитавших мою книгу. И это неприемлемая для меня цена денег.

Текст второй книги серии («Теория катастрофы») распространяется бесплатно. Автор также ведёт с издательствами переговоры о возвращении ему прав на первый роман трилогии («Астровитянка»), распространение цифровой версии которой после этого также станет официально бесплатным.

См. также

• Горькавый, Николай Николаевич
• Твёрдая научная фантастика

Ссылки

• Юлия Бурмистрова. [www.vz.ru/culture/2008/9/17/208712.html Николай Горькавый: «Интеллект важнее нефти»]. «Взгляд» (2008-09-1). Проверено 21 июля 2009. [www.webcitation.org/66fT1spj4 Архивировано из первоисточника 4 апреля 2012].
• Борис Невский [old.mirf.ru/Reviews/review4015.htm Героиня не нашего времени?] // Мир фантастики. — февраль 2010. — № 2 (78).
• [www.litclub.cvclinton.com/viewtopic.php?f=13&t=13150 История издания «Астровитянки»], изложение автора
• [samlib.ru/k/klauzow_a_o/astrowitjankanikgoorxkawyjwpechatleniediletanta.shtml Астровитянка. Ник Горькавый. Впечатление дилетанта], одна из рецензий на роман
• [don-beaver.livejournal.com/16622.html Ник Горькавый о рецензиях и премиях] и снова [don-beaver.livejournal.com/10256.html о рецензиях]
• [don-beaver.livejournal.com/20596.html Алиса, Никки и Маруся], Ник Горькавый

Отрывок, характеризующий Астровитянка

Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.
– Ах, сударыня, – заговорил он, – сударыня, графиня… графиня Ростова, коли не ошибаюсь… прошу извинить, извинить… не знал, сударыня. Видит Бог не знал, что вы удостоили нас своим посещением, к дочери зашел в таком костюме. Извинить прошу… видит Бог не знал, – повторил он так не натурально, ударяя на слово Бог и так неприятно, что княжна Марья стояла, опустив глаза, не смея взглянуть ни на отца, ни на Наташу. Наташа, встав и присев, тоже не знала, что ей делать. Одна m lle Bourienne приятно улыбалась.
– Прошу извинить, прошу извинить! Видит Бог не знал, – пробурчал старик и, осмотрев с головы до ног Наташу, вышел. M lle Bourienne первая нашлась после этого появления и начала разговор про нездоровье князя. Наташа и княжна Марья молча смотрели друг на друга, и чем дольше они молча смотрели друг на друга, не высказывая того, что им нужно было высказать, тем недоброжелательнее они думали друг о друге.
Когда граф вернулся, Наташа неучтиво обрадовалась ему и заторопилась уезжать: она почти ненавидела в эту минуту эту старую сухую княжну, которая могла поставить ее в такое неловкое положение и провести с ней полчаса, ничего не сказав о князе Андрее. «Ведь я не могла же начать первая говорить о нем при этой француженке», думала Наташа. Княжна Марья между тем мучилась тем же самым. Она знала, что ей надо было сказать Наташе, но она не могла этого сделать и потому, что m lle Bourienne мешала ей, и потому, что она сама не знала, отчего ей так тяжело было начать говорить об этом браке. Когда уже граф выходил из комнаты, княжна Марья быстрыми шагами подошла к Наташе, взяла ее за руки и, тяжело вздохнув, сказала: «Постойте, мне надо…» Наташа насмешливо, сама не зная над чем, смотрела на княжну Марью.
– Милая Натали, – сказала княжна Марья, – знайте, что я рада тому, что брат нашел счастье… – Она остановилась, чувствуя, что она говорит неправду. Наташа заметила эту остановку и угадала причину ее.
– Я думаю, княжна, что теперь неудобно говорить об этом, – сказала Наташа с внешним достоинством и холодностью и с слезами, которые она чувствовала в горле.
«Что я сказала, что я сделала!» подумала она, как только вышла из комнаты.
Долго ждали в этот день Наташу к обеду. Она сидела в своей комнате и рыдала, как ребенок, сморкаясь и всхлипывая. Соня стояла над ней и целовала ее в волосы.
– Наташа, об чем ты? – говорила она. – Что тебе за дело до них? Всё пройдет, Наташа.
– Нет, ежели бы ты знала, как это обидно… точно я…
– Не говори, Наташа, ведь ты не виновата, так что тебе за дело? Поцелуй меня, – сказала Соня.
Наташа подняла голову, и в губы поцеловав свою подругу, прижала к ней свое мокрое лицо.
– Я не могу сказать, я не знаю. Никто не виноват, – говорила Наташа, – я виновата. Но всё это больно ужасно. Ах, что он не едет!…
Она с красными глазами вышла к обеду. Марья Дмитриевна, знавшая о том, как князь принял Ростовых, сделала вид, что она не замечает расстроенного лица Наташи и твердо и громко шутила за столом с графом и другими гостями.


В этот вечер Ростовы поехали в оперу, на которую Марья Дмитриевна достала билет.
Наташе не хотелось ехать, но нельзя было отказаться от ласковости Марьи Дмитриевны, исключительно для нее предназначенной. Когда она, одетая, вышла в залу, дожидаясь отца и поглядевшись в большое зеркало, увидала, что она хороша, очень хороша, ей еще более стало грустно; но грустно сладостно и любовно.
«Боже мой, ежели бы он был тут; тогда бы я не так как прежде, с какой то глупой робостью перед чем то, а по новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня теми искательными, любопытными глазами, которыми он так часто смотрел на меня и потом заставила бы его смеяться, как он смеялся тогда, и глаза его – как я вижу эти глаза! думала Наташа. – И что мне за дело до его отца и сестры: я люблю его одного, его, его, с этим лицом и глазами, с его улыбкой, мужской и вместе детской… Нет, лучше не думать о нем, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания, я сейчас зарыдаю», – и она отошла от зеркала, делая над собой усилия, чтоб не заплакать. – «И как может Соня так ровно, так спокойно любить Николиньку, и ждать так долго и терпеливо»! подумала она, глядя на входившую, тоже одетую, с веером в руках Соню.
«Нет, она совсем другая. Я не могу»!
Наташа чувствовала себя в эту минуту такой размягченной и разнеженной, что ей мало было любить и знать, что она любима: ей нужно теперь, сейчас нужно было обнять любимого человека и говорить и слышать от него слова любви, которыми было полно ее сердце. Пока она ехала в карете, сидя рядом с отцом, и задумчиво глядела на мелькавшие в мерзлом окне огни фонарей, она чувствовала себя еще влюбленнее и грустнее и забыла с кем и куда она едет. Попав в вереницу карет, медленно визжа колесами по снегу карета Ростовых подъехала к театру. Поспешно выскочили Наташа и Соня, подбирая платья; вышел граф, поддерживаемый лакеями, и между входившими дамами и мужчинами и продающими афиши, все трое пошли в коридор бенуара. Из за притворенных дверей уже слышались звуки музыки.
– Nathalie, vos cheveux, [Натали, твои волосы,] – прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. Занавесь еще не поднималась и играли увертюру. Наташа, оправляя платье, прошла вместе с Соней и села, оглядывая освещенные ряды противуположных лож. Давно не испытанное ею ощущение того, что сотни глаз смотрят на ее обнаженные руки и шею, вдруг и приятно и неприятно охватило ее, вызывая целый рой соответствующих этому ощущению воспоминаний, желаний и волнений.